Дрожа, протягиваю ладонь и жду.
Финн хмурится, взгляд мечется от моего лица к руке. Я встречаю и выдерживаю его взгляд. Он знает, о чем я прошу? Понимает ли? Эмоции вибрируют между нами, внезапно выражение его лица проясняется. Легкая улыбка расцветает на губах, и он протягивает руку.
Теплая, грубая ладонь накрывает мою. Наши пальцы переплетаются. Что-то внутри с тихим щелчком встает на место.
Сжимаю его руку.
— Я спешила к тебе. Хотела сказать, что люблю тебя.
Парень выдыхает. А затем забирается в постель, прижимая меня к своему мощному телу. Мягкие губы касаются виска. Финн бесконечно бережно заключает мои щеки в ладони.
— Я люблю тебя так сильно, что это пугает.
Со вздохом, льну к его прикосновению.
— У меня тоже была такая проблема. Но я больше не боюсь. — Перебираю его длинные пальцы. — Думаю, неважно как сложилась бы моя жизнь, я бы все равно нашла тебя. И полюбила.
Он крепко зажмуривается, а когда распахивает глаза, они сияют.
— Ты моя судьба, Чесс. Я знал это с самого начала. Мне суждено быть твоим.
— Я сказала Джеймсу, что ты — моя судьба.
Он одаривает меня довольной улыбкой.
— Некоторым вещам просто суждено случиться.
Я издаю смешок.
— Эта песня… Оркестр заиграл ее прямо посреди ужина. Все вокруг начали подпевать. Как я могла проигнорировать такой знак?
Он смеется.
— Никак.
Кладу голову ему на плечо, и мы оба расслаблено отдыхаем. Меня успокаивает ровное биение его сердца. Финн лениво поглаживает костяшки моих пальцев.
— Прости, что я тогда уехала, — наконец говорю я.
Парень ворочается.
— Я не услышала тебя, когда ты сказал, что боишься. Во всяком случае, не так, как ты хотел донести это.
Он переворачивает руку, чтобы теперь моя ладонь лежала на его, сейчас он держит меня.
— Думаешь, для счастья мне нужно стать отцом, потому что я когда-то этого лишился. Проще оставить все как есть, чем действительно задать себе вопрос, а правда ли это.
Меня бросает в дрожь, и парень крепче сжимает руку, словно знает, что я хочу вырваться. Финн говорит ровным и уверенным голосом, но с оттенком иронии.
— Футбол — это просто, если честно. Просто, потому что я одарен. Если лажаю, то по своей вине. Я управляю этим. Раньше я никогда не сталкивался с потерей чего-то столь значимого для меня, до этого ребенка.
Длинные пальцы обхватывают мои.
— Я ничего не мог сделать. Произошедшее изменило меня, заставило бояться. Мои чувства к тебе чертовски пугают. Потому что тебя я тоже не могу контролировать. Могу только любить и верить в лучшее, надеяться на твою любовь в ответ, и что у меня получится уберечь тебя и сделать счастливой.
— Я счастлива, — шепчу я, поворачиваясь к нему, чтобы прижаться ближе. — Ты всегда делал меня счастливой. Я испугалась. Хотя не следовало. Потому что ты стоишь риска.
Он позволяет словам усвоиться, прижимаясь губами к моей голове.
— Ты не представляешь, как я счастлив, слышать это, Чесс. Но должен признаться, что тоже запаниковал. Мне стоило рискнуть.
Нервная дрожь трепещет в животе. Не знаю почему. Он любит меня. Я люблю его. Но также знаю себе цену, и знаю, что он тоже это понимает. Только вот некоторые чувства не изменить, как бы сильно вы ни старались их игнорировать. Я успокаиваюсь, позволяя ему высказать то, что должен. Наверное, для него это непросто, потому что он не спешит, обдумывая каждое слово, словно оно имеет особый вес.
— Видишь ли, когда я лишился ребенка… то потерял любимого человека. Раньше я не осознавал, но мне этого не хватало. В моей жизни не хватало любви. Кого-то, кто будет стоить всех усилий. — Финн передвигается на кровати так, чтобы мы оказались лицом к лицу. — Я люблю тебя, Честер Куппер. Больше всего на свете. Дело не в том, что это просто замечательно само по себе, но это ключевой фактор. Стоит тебе исчезнуть из уравнения, и все перестает иметь смысл.
Не знаю, кто делает первое движение на встречу. Наши поцелуи нежные, сладкие, полны извинений смешанных с обещаниями. После продолжительного слияния губ, Финн проводит костяшками пальцев по чувствительному местечку на моей шее.
— Если хочешь усыновить ребенка или нанять суррогатную мать, или и то и другое, значит именно так мы и поступим. Но мне это не нужно. Не сейчас.
— Я тоже пока этого не хочу. Мне достаточно, что есть только мы.
Он прижимается щекой к моей щеке.
— Что бы ни решили, мы сделаем это вместе. До тех пор пока мы вдвоем, Чесс.
— Вдвоем. — В этом слове столько возможностей, не могу дождаться.
Эпилог
ВЕСНОЙ на мой день рождения Финн купил мне дом. И я ему позволила. Поразительно, как это освобождает, не беспокоится кто и что подумает и не переживать что загнала себя в западню, позволив ему потратить так много денег. Я вверила ему свою жизнь, и он сделал то же. С каждым днем нити наших судеб всё туже переплетаются и отношения крепнут.
Мы выбрали дом на Третьей улице в районе Гарден. Здание было построено в 1850-х годах в стиле Греческого Возрождения с двойными галереями по фасаду спереди и сзади дома, просторными лужайками вокруг и бассейном, скрытым на заднем дворе. Мы покрасили штукатурку фасада в бледно-фиолетовый цвет с белой отделкой, отдавая дань новоорлеанским традициям . А высокие железные ворота, необходимые нам для уединения, приобрели глянцевый темно-зеленый цвет. И я влюбилась, по-настоящему влюбилась в этот огромный старый дом.
Когда я узнала, что подруга Декса, Фиона — дизайнер интерьеров и при этом сама делает мебель, я обратилась к ней за помощью. Пока Финн был на сборах, мы с Фи занялись оформлением дома. Между нами говоря, выбранная для пола морилка цвета эбенового дерева и чисто белая краска для стен, заставили все вокруг сиять. Мы сохранили удобство мебели, но добавили современных линий. Устроили домашний кинотеатр и тренажерный зал, художественную студию на чердаке и фотостудию в пристройке рядом с задней частью дома, которая имела собственный вход. И я любила это место больше, чем свой старый лофт.
Был ли дом слишком велик для нас? Мы не ощущали этого, наполнив его друзьями, родственниками и любовью. Летом мы организовали свадьбу Джеймса и Джейми. Кончилось тем, что я напилась и неэлегантно рыдала во время своей речи свидетельницы. Ночью, когда гости разошлись, Финн утешил меня, позвав купаться голышом. Он был прав, пьяный секс с тем, кого любишь, это действительно весело, а ещё – беспечно, безбашенно, и может разбудить соседей.
К приходу осени, наш дом по-настоящему стал нашим, и я любила Финна с той глубиной, на которую не знала, что способна.
— Поверить не могу, что сочла это хорошей идеей, — ворчит Фи, стоя перед зеркалом в моей гардеробной. Мы стали близкими подругами, и жаль только, что не встретились раньше.
Я осматриваю её крохотное зеленое платье, такое короткое, что едва прикрывает задницу, блестящие розовые колготки и такие же балетки.
— Ты выглядишь чертовски мило.
Фи хмурится и щелкает одним из радужных крыльев, привязанных к спине.
— Мило? Я мазохистка, вот кто. Меня всю жизнь сравнивали с Динь-Динь. А теперь я, черт возьми, наряжаюсь в неё.
Миниатюрная, с убийственными изгибами, носом-пуговкой, большими зелеными глазами и облаком светлых волос, Фиона определенно вписывается в образ.
Я широко улыбаюсь.
— Принятие своей внутренней Динь даёт тебе власть над ней. Разве не ты это говорила?
— Заткнись.
— Декс сойдет с ума, когда увидит это платье.
Она тоже улыбается.
— Таков был план.
— В кого он нарядится?
Девушка подмигивает, в ее глазах появляется коварный блеск.
— Лесоруб.
Я не могу сдержать смех. Главным образом, потому что знаю, Декс будет ворчать по поводу своего прикида.
— О, да. Давайте поговорим о порно с горячим лесорубом.
— Знаю. Думаю, мои трусики могут воспламениться, когда его увижу. — Она взбивает свою крошечную юбку. — А в чем будет Финн?
Внизу нанятый персонал готовится к вечеринке в честь Хэллоуина, которую устраиваем мы с Финном. Большую часть декораций мы сделали сами, но кейтеринговая фирма вносит последние штрихи.
— Он мне не говорит. Это должен быть сюрприз. И говоря о… — я подхожу к чехлу для одежды, висящему у зеркала, — мой наряд тоже.