В кабинете был пока только Михалыч. Тот самый, которого тогда… на столе… Еба-ать! Ну ты подвис на нём!
– Привет, Ник! Чёй-то ты не очень бодро выглядишь. Бурная ночка?
– Навязчивые идеи! Спасай, брат! Навали работы побольше, чтобы мысли занять.
– Чтобы мысли занять лови новость: тут Роман Викторович тобой интересовался. Мол, как живёшь, встречаешься ли с кем, как на работе дела, есть ли свободное время?
Никита завыл и резко опустил голову вниз, долбясь лбом о столешницу. Ну, не скажешь же добродушному коллеге, что как раз от мыслей о Романе Викторовиче он никак не может избавиться. А избавиться надо! Этот хрен ему жизнь испортил. Много чести, он нём думать. Хотя, может быть поможет. Клин клином вышибают. Никита поднял на коллегу взгляд и как можно язвительнее прошипел:
– А Роман Викторович подрочить ему не звал? Что, зачесалось у него?
Ответить Михалыч не успел. Дверь в кабинет открылась и в щель просунулась голова Славы – секретаря их генерального директора.
– Ник, тебя Роман Викторович к себе вызывал, как только придёшь. Ты пришёл – иди!
– Иду! Ага, щас!
Никита швырнул в секретаря ручку, заставляя того ойкнуть и скрыться за дверью. За спиной хохотал Михалыч.
– Ха! Зачесалось, видать! Ха-ха!
– Да пошёл ты!
Дверь снова открылась, и в кабинет вошёл Димка. Он некоторое время смотрел в коридор, где, видимо, матерясь, отходил от их кабинета Славка, затем повернулся к друзьям и широко улыбнулся.
– Угадайте, у кого свадьба в начале лета?
– О! Димон, поздравляю!
– Круто, Дим! Рассказывай, в ЗАГСе уже были?
– Нет. На следующей неделе пойдём. Выбрали пока только начало лета. Или первое, или пятнадцатое.
– Июня?
Димка кивнул. Его так распирало от счастья, что организм требовал немедленно поделиться этим светлым чувством со всеми вокруг. За разговорами о подготовке к будущему торжеству, тема с тем, кого нельзя называть, подзабылась.
Напомнила она о себе тяжёлыми шагами по коридору и грохотом распахнувшийся двери. В кабинет ворвался Роман Викторович.
– Что, блядь, жопу от стула оторвать сложно? Какого хера я должен за каждым бегать-то?
На стол перед Никитой упала папка с документами. На обложке, завязанной короткими шнурками в бантик, он прочитал: «ЛАОшники, 2005 г. Договор 9-01». Начальник ткнул в обложку пальцем и проорал:
– ВСЕ документы по договору собрать и разложить по времени. Платёжки, акты, доп.соглашения. Срочно! Понял? Не завтра, не через неделю! СРОЧНО! Это ты понимаешь?
– Д-да.
– Что?
– Да, Роман Викторович. Я всё сделаю.
Никита взял папку, развязал шнуровку и принялся за изучение лежащего там договора. Голову высоко он старался не поднимать, избегая взгляда разгневанного начальника.
– Ещё раз такое повторится, весь отдел премии лишу! Вам ясно? Михалыч, ты всё понял?
– Роман… Викторович, это моя вина. Я его задержал, чтобы он мне дела все передал. Чтобы освободился. Полностью.
Роман Викторович молча вышел. Хлопнула дверь, с потолка зашуршала опавшая от удара штукатурка. Первым раздался голос Димки:
– М-да-а! Ну и урод!
– А что урод-то, Димон? Он начальник. Это Ник вон к нему по первому зову на ковёр не явился. Ник, а Ник?
– Извини, Михалыч. Забыл про него. Заболтался. Совсем из головы вылетело.
– Ага. Сначала из головы у него вылетело, а потом все мы с работы вылетим. Скажи спасибо, сразу не уволил.
– Спасибо, Михалыч. Не, всё норм будет. Сейчас всё сделаю.
В кабинете воцарилась тишина. Слишком рьяно прошёлся по ним своим гневом грозный замначальника СБ. Все принялись за работу.
Документы Никита собирал до вечера. Даже задержался на работе ради того, чтобы доделать порученное задание как можно быстрее. Когда последняя бумага легла на своё место, Никита потянулся, с удовольствием слушая, как в кресле защёлкали детали, а в его спине – позвонки. Он взглянул на часы и удовольствие пропало. Шёл десятый час. Никита накинул куртку и пошёл домой. Подойдя к лестнице, он бросил взгляд в окно и остановился: на парковке стояла машина Романа Викторовича. Никита замешкался. Сдать ему готовый договор завтра? А он успеет с утра к хорошему настроению начальника?
Никита тяжело вздохнул и вернулся за бумагами. Подошёл к двери чужого кабинета, постучал и вошёл.