Оставив машину на полупустой в это время дня парковке, я пониже опустила козырек своей бейсболки и, поправив огромные очки на носу, окунулась в прохладу магазина. Мне везло не напороться ни на кого знакомого ровно пятнадцать минут, пока я набивала тележку всякой дрянью, но когда я остановилась в алкогольном ряду, размышляя, не хочу ли выпить вечером пива, везение резко закончилось.
— Эй, Андерсон! Потрясно выглядишь! — Громко протянул кто-то справа. Мама всегда говорила мне, что однажды оглянувшись назад, я врежусь в столб, и день будет непоправимо испорчен. Я рассеянно моргнула и обернулась. И, конечно, он стоял там, прямо посреди пивного ряда, во всей своей красе — Кеннет Тоуп, звезда нашей футбольной команды. Мы учились на одном потоке и я, как и все остальные девушки, бережно хранила его фотографию под подушкой. Но Кен был далёк и совершенно недосягаем, ведь, как и каждый квотербек, встречался с капитаном группы поддержки. Все были уверены, что Кена ждёт большая карьера в национальной лиге, но вот он, стоит прямо передо мной в «Гленпойнт Гудиз», и выглядит точно так же, как в школе, включая обильно смазанные гелем волосы и куртку «Гленпойнтских Кукушек». Я ещё раз моргнула, рассеянно подумав, где были мои глаза.
Во второй год старшей школы я дрожащей рукой подписывала ему открытку на День Святого Валентина, а потом случайно услышала, как он с приятелями высмеивает других девушек, приславших ему валентинки, зачитывая их противным писклявым голосом. Я тогда так и не отправила свою, но мне по сей день было обидно за остальных дурочек, решившихся выразить свои чувства к этому козлу.
— Привет, Кен, — я вежливо улыбнулась, встряхнув волосами.
— Привет, Барби! — Парень зубасто улыбнулся в ответ, и рассмеялся над своей шуткой. Справившись с желанием поморщиться, я заставила себя улыбнуться ещё вежливей, если это вообще было возможно.
— Приехала на встречу выпускников? — Поинтересовался парень, рассматривая пиво на полке.
— Встреча выпускников? — я вскинула бровь, — нет, я приехала отдохнуть и поваляться у бассейна.
Кен даже оторвался от разглядывания пива:
— Поваляться у бассейна?
— Ага, — взяв с полки бутылку Короны, я повертела её в руках.
— У тебя там что, своего нет?
— Не-а, — подумав, я взяла с полки целую упаковку и отправила её в тележку, бросив через плечо, — приятно было повидаться, Кен.
Но прежде, чем я успела скрыться, он крикнул мне вслед:
— Эй, Андерсон! В субботу в семь, в спортзале школы. Приходи, будут танцы! Говорят, почти весь класс соберется.
Я улыбнулась ещё раз и кивнула. Встреча выпускников? Только через мой холодный, разлагающийся труп!
На следующий день
— Каролина, ты выйдешь из своей чёртовой комнаты, и мы поедем в Шарлотт за чёртовым платьем!!! — Для пущей убедительности, мама стукнула в дверь и, скорее всего, ушибла руку.
— Не хватало ещё встретить там кого-то знакомого!
— Каролина, детка, не испытывай моё терпение.
Вот есть у мамы эта идиотская привычка упираться рогом! Я спокойно помалкивала о встрече с Кеном, но он, видимо, успел раструбить всей округе, что я в городе и, разумеется, уже этим утром мама обнаружила в почтовом ящике приглашение на встречу выпускников. И теперь на неё не действовали ни твердые отказы, ни уговоры, ни даже мольбы. Она была непреклонна.
— Можешь вместо меня пойти, раз тебе так хочется! А я остаюсь дома! — Зло крикнула я через дверь, но уже знала, что битва проиграна.
В Шарлотт мы, конечно, не поехали, во-первых, потому что там и правда можно было напороться на знакомых, а во-вторых, там просто не было магазинов, которые бы меня интересовали — ведь если я и собиралась явиться на эту чёртову встречу со всем чёртовым классом, то только при полном параде. Так что, собравшись с духом, на следующий день я проснулась в шесть утра и заставила себя проехать три с половиной часа до Ричмонда, и уже к часу дня обзавелась прекрасным пастельно-жёлтым платьем от Шанель из круизной коллекции. Это было то единственное готовое платье* Шанель, которое я согласна была надеть — простой крой, длина до середины бедра, никакой вышивки и, хвала Господу, никакого чёртова твида. На мамин резонный вопрос, как же тогда люди поймут, что это Шанель, я мрачно отмолчалась. В любом случае, я выглядела как чья-то трофейная жена, и это было именно то, что произведет фурор в этом городе, даже если никто не узнает, что чёртово платье стоит шесть тысяч долларов. Именно за этим мы и ехали в этот чёртов Ричмонд.
А в субботу я как следует выспалась, прошлась по дому, рассмотрела возможность внезапно умереть, сделала красивый, но неброский макияж и позволила маме уложить мои волосы лёгкими волнами. В начале восьмого я забралась в машину, и не выказывая ни малейших признаков колебания, отъехала от дома, готовясь стильно опоздать. В школьные годы, когда я опаздывала и жутко спешила, дорога до «Гленпойнт Хай» всегда занимала минут двадцать, не меньше, но сегодня я, как назло, приехала слишком быстро. Бегло заглянув в зеркальце, я вышла из машины и поудобнее перехватила сумочку, на случай, если придется отбиваться. Хмыкнув себе под нос на эту нелепую мысль, я снова поправила сумочку и, встряхнув волосами, пошла к главному входу, пытаясь выглядеть максимально расслабленно и круто. Мне нечего было бояться. В конце концов я полжизни училась с этими людьми! Но всё же, я не могла не признать, что впервые за всё это время можно было расслабиться и не сомневаться, что никому не придет в голову пытаться заставить меня почувствовать себя плохо.
На входе сидела девушка, очевидно, активистка из старших классов, и отмечала присутствующих.
— Добрый вечер, — я вежливо улыбнулась. Она подняла голову от своих записей и расплылась в широкой искусственной улыбке:
— Добрый вечер, мисс...?
— Андерсон.
Старшеклассница снова уставилась в список, а потом повернула его ко мне. Размашисто расписавшись сначала в одном блокноте, потом во втором, а потом ещё раз на листке бумаги (на всякий случай), я вернула ей ручку и направилась прямиком в спортзал, успев уловить краем уха, как старшеклассница вещает в снепчат:
— Вы не поверите, кто приехал в школу!!!
В спортзале приглушённо горел свет и тихо играла музыка. Справа стояли столы с напитками и закусками, а слева стояли стенды с фотографиями нашего выпуска. Мои одноклассники обнимались и весело переговаривались, радуясь встрече, а я давно уже не чувствовала себя настолько чужой на вечеринке.
— Как в старые добрые времена, — пробормотала я себе под нос, направившись к стендам с фотографиями. Мне ужасно не хватало Ская с Кэшем, но их тут не могло быть по определению — друзья выпустились раньше, оставив меня одну в совершенно недружелюбной среде. Как и следовало ожидать, на стенде были в основном фотографии Кена с Амандой, а также их многочисленных друзей, были общие фотографии класса, а также целых два стенда «тогда и сейчас», в котором «тогда» — фотка из школьного выпускного альбома, а «сейчас» — нынешняя аватарка с фейсбука. Честно сказать, я совершенно не ожидала, что меня включат хоть в один стенд, и сильно удивилась, увидев своё лицо на фотографии пятилетней давности — по-детски округлое, обрамленное тёмными волосами. «Нет, сэр, нигилизм — это не практично*» — красовалась надпись под фотографией. Я невольно улыбнулась. А напротив школьного портрета красовались сразу две фотографии «сейчас» — на сцене, и на красной дорожке.
— Мы не могли выбрать, поэтому оставили две, — сказал кто-то у меня за плечом. Обернувшись, я увидела Аманду Эдвардс, свой школьный ночной кошмар. Она была капитаном группы поддержки, а потом, предсказуемо, стала Королевой Бала. Завидев меня в коридоре, она начинала громко говорить о вреде, который моё чёрное тряпьё наносит её хрупкой душевной организации, или же смеялась над моими брекетами, а проходя мимо, невзначай ставила мне подножки. Я от всей души ненавидела Аманду, и любой день, в который удавалось её нигде не встретить, считала хорошим, время от времени подсовывая живых жаб в её шкафчик (она их боялась как огня). И вот, пять лет спустя, Аманда стояла передо мной в неудачно подобранном тёмно-синем платье-чехле с завышенной талией, что сделало её похожей на бочонок (скорее всего из бутика «Луиза», что в Шарлотте), с мелированием, которое до сих пор делают, наверное, только в парикмахерских Гленпойнта. Возможно, я просто привыкла к стандартам Солнечного Города, а возможно, меня слишком разбаловал Керри, но при взгляде на девочку, превратившую для меня четыре года старшей школы в ад, в голове всплыло только одно слово: «провинциалка». Я широко улыбнулась, показывая ряд ровных белых зубов: