- И откуда ты свалился на мою голову... -- подкрепил мои домыслы Горыныч - ладно, ложись уже спать. Поздно уже.
- Постой.... - я почувствовал, как то самое мерзкое покалывание, которое я испытывал совсем недавно, как будто начало во мне сверлить черную дыру - ты... ничего не хочешь сказать? - не зная зачем я задал этот вопрос, уже предугадывая, что я услышу в ответ.
- По поводу? Этичнических норм, ответсвенности и прочего? Неужели ты ещё не понял, мне...
- ... всё равно какие у нас нормы, потому что тебе это всё не нужно, верно? - закончил я за него.
- Ну вот, видишь, ты и сам всё знаешь. Мог и не задавать ещё один ненужный вопрос. А теперь -- спать.
«Что ж... очень жаль».
...
...
Не знаю почему, но я просидел некоторое время надутым на Горыныча. Глупо, но я никак не мог отделаться от неприятного ощущения. Что за неприятное ощущение? Я и сам не понимаю. Может... это самое непонимание и было им?
Так или иначе, пока мы сидели, взошла Луна и осветила поле. Костёр уже потух, однако лунного света сполна хватало что бы различать всё вокруг. По крайней мере, пока не набежали облака, которые прикрыли её своей тенью.
«По-моему, я где-то видел эту картину. Может... в моей злосчастной игре? Нет, где-то ещё...»
- Ты спать сегодня будешь, человек?
- Красивая ночь, не правда ли? - сказал я, намеренно проигнорировав его вопрос.
- Хм... пожалуй. Однако это довольное жалкое оправдание чтобы...
- А знаешь, что это?
Я указал на тени облаков, которые проплывали над лагерем. Одна из них была меньше остальных, но плыла быстрее. К тому моменту я наконец-то вспомнил, что это мне напоминает.
- Тени от облаков, полагаю.
- А это?
- Ещё одна тень. Только поменьше.
- Не-а, не угадал. Это Ларра.
- Ч-что? Это ещё кто такой?
- Ну как сказать... Некогда он был человеком, но теперь...
- Что за чушь! Каким образом он мог оказаться на небе? Его что, кто-то туда запустил?
- Ну, во-первых, не на небе, а во-вторых с ним расправились более подобающим методом. Рассказать каким?
- Хмм... нет спасибо. С меня на сегодня уже хватило твоих... историй. Я скоро лунатиком стану.
«Что ж, жаль. Стоп... он знает о лунатиках? Это забавно. Интересно, а сколько всего он знает о «нашем» мире?»
- И за что же его наказали? - раздался всё ещё басистый, но уже усталый голос
В иных ситуациях случайно сказанный спойлер обычно портил все впечатление от истории, но на этот раз, как ни иронично, вышло наоборот, и, пользуясь возможностью, я немедленно принялся за повествование.
-- Только побыстрее, ладно?
Историю я эту помнил очень хорошо. Помимо её изучения по литературной программе, я помню, как её мне в детстве неоднократно рассказывала бабушка перед сном. Если быть точнее, то я сам просил ее рассказать. Не смотря на простоту, почему-то она сильно запала мне в душу, и в те времена я никак не мог перестать о ней думать.
....
«Давным-давно, когда человеческий род только появился на свет, существовало одно племя. И так получилось, что однажды там появился некий юноша. И появился он... не совсем обычным способом, а потому по сравнению с остальными людьми в племени (а вероятно даже по сравнению со всеми людьми существовавших на земле в тот момент) он был красив и силен. Он знал это, и потому ощущал себя выше над всеми остальными и считал себя особенным. Он позволял вести надменно с тем, с кем только мог, включая тех, кто был старше его. И каждый день его отношение с племенем становилось всё хуже и хуже.
И однажды он дошёл до того, что сознался в любви к дочери одной из старейшин, и когда та отвергла его, он взял нож и убил её.
Племя разгневалось на него за это и собиралось казнить его, однако старейшины быстро поняли, что такое на наказание для него будет слишком мягко. Поэтому они наказали его бессмертием.
Юношу с этих пор прозвали Ларрой, что значит «отверженный».
Стал он жить после этого вольный, как птица. Он ходил по племенам время от времени и похищал все, что хотел. Этот юноша был ловок, хищен, силен, жесток и никогда не встречался с людьми лицом к лицу, был он заметен только издали. И так довольно долго он вился около людей, не один десяток годов. Но вот однажды он подошел к ним близко и, когда они бросились на него, не тронулся с места и ничем не показал, что будет защищаться. Тогда один из людей догадался и крикнул громко:
«Не троньте его! Он хочет умереть!»
И все остановились, не желая облегчить участь того, кто делал им зло, не желая убивать его. Остановились и смеялись над ним. А он дрожал, слыша этот смех, и все искал чего-то на своей груди, хватаясь за нее руками. И вдруг он бросился на людей, подняв камень. Но они, уклоняясь от его ударов, не нанесли ему ни одного, и когда он, утомленный, с тоскливым криком упал на землю, то отошли в сторону и наблюдали за ним. Вот он встал и, подняв потерянный кем-то в борьбе с ним нож, ударил им себя в грудь. Но нож сломался -- точно в камень ударили им. И снова он упал на землю и долго бился головой об нее. Но земля отстранялась от него, углубляясь от ударов его головы.