Резьба на дереве 3-2
Мне тяжело было возвращаться в реальность из воспоминаний, однако это всё же пришлось сделать. Я оглядел притихшего человека. Тот, похоже, тоже пребывал в какой-то задумчивости. Не смотря на то, что он находился в тёплой воде и должен был расслабиться, он был по-прежнему напряжён. Правая рука была прижата к подбородку, в то время как левая подпирала её справа. Не надо было вестись у него на поводу и рассказывать это на ночь. Хотя... - Ты меня вообще слушаешь, человек? - Слушаю-слушаю... - ответил он, не глядя на меня. Полагаю, это правда. Иначе он бы отреагировал в духе «а? чё?» и так далее. Впрочем, очень скоро он повернулся ко мне всем телом и спросил: - И что же могло разрушить ваши не ломаемые, как алмаз, отношения? Опять его глупые фразы... - Значит, ты хочешь это услышать? - Ну, наверное. Если б мне было не интересно, то я бы и спрашивать не стал. -- Что ж, хорошо. Тогда слушай. ... ... Моя жизнь тогда изменилась к лучшему. По совету матери, я стал помогать своему отцу в работе. Это было что-то связанное с «генетической инженерией». Сначала я не знал, что это такое, но мне было всё равно интересно. В общем, время протекало незаметно. Теперь, когда я работал и учился вместе с моим отцом, нам обоим было о чём поговорить. Впервые в жизни мы стали общаться друг с другом. Разговаривать, как отец и сын. Я помню, что каждый раз, когда мне удавалось его как-то удивить своими знаниями, его похвала вдохновляла меня на дальнейшее обучение. Мои дни стали насыщенными и яркими, и я был счастлив. Я думал, что так будет продолжаться всегда. Каким же я был идиотом. Годы летели незаметно. Однако в последнее время что-то изменилось. Во-первых, добавились «практические» задания, и они мне сразу не понравились. Вместо того, чтобы что-то учить, отец стал заставлять меня проходить «практику». Я забыл упомянуть, что до этого время от времени он и несколько людей из рабочего коллектива делали мне на ночь какие-то инъекции. Сначала я не понимал, зачем они мне нужны. Они больно кололись, и в целом меня пугали. Однако потом он мне рассказал, что это было нужно для того, чтобы у меня появились «способности». Я сначала не понял о чём он, но, когда он вызвал меня на «пробу» я обнаружил, что у меня появились новые, удивительные способности. В состоянии испуга изо рта у меня вырвался огонь, а из кончиков пальцев вылезли когти. Сначала мне, само собой, показалось что это нереально круто. Подумать, с какой целью мне дали эти способности почему-то в голову мне не пришло. Но потом, когда мне приказали продемонстрировать свои новые качества на «пробных целях», я почувствовал неладное, и сказал, что не хочу быть мутантом. Это и положило начало всем нашим разногласиям. С тех пор нашем исследовательском комплексе началось замешательство, медленно перерастающие в хаос. Я не мог понять в чём дело, пока однажды не подслушал спор моих родителей. Их тон был серьёзным, напряженным. Казалось, они вот-вот перейдут на крик. ... «Знаешь, я прошла слишком долгий путь, чтобы сейчас смотреть на тебя, и не чувствовать отвращения» - сказала мама папе. Я испугался: она же говорила, как она любит его! Неужели этого больше нет? Но это было только начало. Прислушавшись, я обнаружил, что предметом их спора был я. Оказывается, по достижения совершеннолетия я должен был стать оружием. Моё предназначение - убивать людей. Но теперь, когда я отказался от этой задачи, они больше не знают, что со мной дальше делать. Мать предлагала «использовать» меня в мирных целях, а отец... я не помню, что предлагал отец, потому что я в этот момент был в шоке. Цель, с которой я существую - уносить чужие жизни? Я не мог в это поверить! Я не мог поверить в то, что задача с которой я существую противоречила самым базовым человеческим нормам. Это так же означало, что моими жертвами потенциально мог быть кто угодно. В том числе и люди, на глазах у которых я рос. Я хотел было лично потребовать от отца отказаться от этой идеи, но я не стал даже просить его, так как видел, что это всё равно бесполезно. Многие его коллеги по работе предлагали изменить эксперимент, но он от всего отказался. Я был зол. На отца, на мать, на людей, которые работали с нами и даже на себя, за то, что сам ему в этом помогал. Поэтому я решил уничтожить нашу лабораторию. Уничтожить и закончить страшные эксперименты. Той ночью я решил пробраться в подвал и отключить основной реактор. Но меня заметили камеры... Отец был в ярости. C того момента он снова запер меня в комнате. - А «мама» что? Почему она ничего не предприняла?! - раздался на заднем плане голос человека. Я не знаю. Я больше не видел её до последнего момента. Я не помню, сколько ещё я снова просидел взаперти. Настолько взаперти, что больше не знал, что происходит за пределами моей комнаты. Всё закончилось тем, чем и начиналось... Если бы в один день меня снова бы не посетил отец. В отличии от момента, когда я видел его прошлый раз, теперь у него было какое-то спокойное, гуманное выражение лица. Я подумал, что он собирается меня выпустить, но... размечтался. Всё, что он мне тогда сказал было... то что меня собираются «заменить», а для этого потребуется пройти несколько операций. Возможно, смертельных. Как он... как он мог говорить мне об этом таким спокойным, невозмутимым тоном? Как он умудрялся при этом сохранять гуманное выражение лица? Я даже не знаю, что я при этом чувствовал. Это было похоже на какой-то страшный сон. Он говорил мне ещё что-то, но я отказался его слушать. Я в этот момент понял, что никакой он мне не отец. .... .... Человек выглядел ушедшим в себя. Теперь я знал, что он слушает, и просто так всё обдумывает. Наверное. - И что дальше? - Не догадываешься? - Не-а. Хмм. - ... и тебе ещё не надоело меня слушать? - Если бы мне надоело я бы уже заснул, прильнув на местные камни. - ... - Ну? - Надо мной усиленно начали проводить какие-то эксперименты. Это были те же самые люди, которые некогда говорили, «какой я хорошенький». Теперь они без тени умиления калечили меня. Теперь мне уже не так легко удавалось говорить. Было слишком... больно. - День за днём... они что-то мне всё время кололи, и вводили какие-то гены. Поили только водой, пытали странным оборудованием и втыкали в мое тело какие-то штуки. Я сначала думал, что это временно. Пока в один прекрасный день я не отрубился, чувствуя себя еле живым... а потом обнаружил себя привязанным к столу. Я до сих пор помню, как что-то острое меня режет. И кровь, которая хлещет из груди... Человек сидел на камне, обняв колени руками. Неужели ему и вправду было не всё равно? - И как ты сбежал? - После той страшной операции я долго не мог заснуть. И вдруг в мою комнату пробралась какая-то фигура в капюшоне. Это оказалась моя мама. Она дала мне какой-то препарат, поцеловала и так же незаметно ушла. А потом... я обнаружил себя в огне с окровавленными телами. Одно из которых было трупом моего «отца»... А потом я нашёл лодку и сбежал. .... .... - А ведь я в конце концов уничтожил всё это, как планировал когда-то. Лабораторию, людей, всё! Всё место сгорело на моих глазах... люди паниковали и бежали от меня... а некоторые пытались меня выследить и застрелить... Хех, со мной, наверное, что-то не так. Как будто ты сможешь меня понять.... - А с чего ты взял что я не могу?! За кого ты меня вообще принимаешь?! - вдруг раздался яростный выкрик. Его глаза горели каким-то вызовом. Что с ним опять происходит? - То есть если меня в детстве не пытали, то понять я тебя не смогу, да? Или твою «мега-глубокую» способны понять только тебе подобные подопытные? Почему я вообще ему об этом рассказал? - Скажи, у вас, у людей, пытать друг друга в норме? Вдруг человек снова замолчал, обхватив свои локти руками. - Горыныч, ты вообще изучал историю? - Ну у меня были свои источники, а зачем ты меня об этом спрашиваешь? Не тяни резину и скажи уже, что хочешь сказать.