— Мы выделим им отдельное жилье. Пока их мало, места хватит, потом будет видно, — настоящий советник степенно пригладил бороду.
— Я обеспечу их продуктами в меру моих возможностей, — Ронина заготовила заклинание переноса и стала мерно выставлять в ряд под стеной мешки с зерном. — Этого хватит им и вам на первое время.
Рядом с зерном встали мешки с картошкой, после них появились пряные травы, а дальше мясные туши. Советник кликнул еще гномов, и те стали быстро уносить мясо в кладовые, чтобы оно не успело испортиться.
— Подождите, мы еще не согласились! — старший эльф протянул руку, но эльфийка подползла к нему и ухватила за ногу, куда дотянулась.
— Хватит, Сайриаль, хватит. Ты защищаешь меня, как брат, вот и послушай, как брат. Если бы нас хотели убить, нас бы убили, а не спасали.
— Ты думаешь, что говоришь? Мы теперь в рабстве у гномов и темных, — он скривился, бросив короткий взгляд на Ронину. — Один наш брат уже продался и стал темным, ты тоже хочешь?
— Лучше быть живой темной, чем мертвой светлой! — заявила эльфийка, цепляясь за его штанину.
— Господа, если вы закончили, прошу поднять девушку с пола, ей вредно сидеть на холодном, — равнодушно заявила магичка, вцепившись в плечо Истираля. Нервное напряжение и растрата маны давали о себе знать. Трансмутация такого большого существа, как гном, далась ей нелегко, хотя магичка старалась держать лицо. — Возможно, это последний ребенок эльфов, так давайте сбережем его.
— А если это полукровка? — вдруг заявил один из до сих пор молчавших эльфов, поднимая свою сородичку с пола на руки. Худенькая эльфийка почти ничего не весила, но и он был не намного крепче.
— Значит, будем растить полукровку. Не вижу ничего плохого.
— Нельзя ли как-то проверить? — попытался сгладить неловкость Торигейд, уже не знающий, за кого хвататься — за нервных гномов или за не менее нервных эльфов.
— Вот если родится, тогда проверим, — буркнула Ронина.
— Что значит — если? — ахнула эльфийка.
— То и значит. Если будешь и дальше бегать, прыгать, ничего не жрать и падать в селевые потоки с камнями размером побольше, чем ты, то не родится. А пока кормите ее получше, авось оклемается, — на благоразумие эльфийки Ронина уже не надеялась, поэтому последнюю фразу сказала Торигейду, как самому адекватному в этом бедламе.
Строить новую башню советник отказался категорически, поэтому они с Рониной сочинили «договор об обеспечении благополучия эльфов», на котором поставили подпись все три заинтересованные стороны — магичка, гномы и предводитель эльфов. На этом фарс временно закончился, Ронина сгребла в охапку Истираля и вытащила через телепорт в башню, уже чувствуя, что скоро она сойдет с ума со всеми этими расовыми заморочками. Остатки эльфов все еще хранили гордость, гномы выращивали новое поколение расистов, а самой ей хотелось просто спокойно жить. Что бы их мир не лихорадило.
— Напомни мне в следующий раз спасать дроу, — распорядилась Ронина, падая на кровать, и бросила шар Истиралю. — Может, у них мозгов больше…
— Сомневаюсь. Что я должен искать? — до сих пор старающийся не нарываться на собратьев эльф теперь подобрался и стал вести себя более уверенно. Наедине с Рониной ему стало легче, чем под презрительными взглядами светлых.
— Посмотри на лича, чем он там занимается, а потом поищи еще кого-то из ушастого племени. Как найдешь, разбуди меня, — велела магичка и, не раздеваясь, заснула, как только голова коснулась подушки.
========== Глава 46 ==========
С эльфами Ронине пришлось повозиться намного дольше, чем она рассчитывала. Для начала она была вынуждена сделать им амулеты от чужих темных сил, как и гномам, а еще установить охранные заклинания от непрошеных гостей, поскольку молодые гномы порывались сходить в гости к ушастым и разобраться с ними «по-мужски». В результате часть молодняка старшие таки выпороли, доходчиво объяснив, что если не эльфы, так госпожа колдунья вправит им мозги похлеще отцовского кожаного ремня с тяжелой бляхой. Тем более у них имелся перед глазами красочный пример наказания за своеволие.
На том проблемы не заканчивались. Ронина не успела спасти старую эльфийку, которую буквально проткнули насквозь заостренной веткой каменного дерева. Зато смогла вытащить эльфийку помоложе с пацаненком-подростком, судя по отличной внешности, приемышем. Эти не возмущались и даже культурно поблагодарили гномов, хотя и чувствовали враждебность.
Истираль крутился рядом, отрабатывая удары с иллюзией дроу. Ронина гоняла его в хвост и в гриву, заставляя до обморока оттачивать выученные знания. Теперь они с дроу сражались и оружием, и магией, что здорово заставляло скрипеть мозги, поскольку, пока Истираль вспоминал подходящее заклинание, падлючная иллюзия норовила его проткнуть мечом или ударить хлыстом. А магия Ронины тщательно отмечала на нем ранения и удары.
Ронина склонилась над шаром, глядя на мертвое тело старой эльфийки. Она планировала забрать эту женщину к ним. Она хотела, чтобы древние знания не пропали, но увы… Теперь еще часть важных знаний, часть истории, традиций и культуры стала утраченной навсегда.
— Что ты так по ней убиваешься, Ронина? Это всего лишь старуха, она не могла дать потомства, — вздохнул Истираль. Да, ему было жаль эту женщину, но все же следовало позаботиться о молодых.
— Плохо же ты учишься, — грустно сказала магичка, отставляя в сторону шар. — Давай все же ты выключишь член и включишь мозг, ладно? А теперь подумай мозгом, сколько ей могло быть лет?
— Наверное, больше пятисот, — прикинул Истираль. — А может, и больше, я не знаю.
— Если бы ты нормально учился и думал мозгом, то заметил бы у нее морщинки вокруг глаз. Морщинки у эльфов появляются либо от очень тяжелой жизни, либо от сильной эмоциональности, и то со временем. То есть ей могла быть и тысяча лет, Истираль. Да, ее жизнь была тяжела, но эльфийки не стареют, как люди. И определить их возраст можно только по косвенным признакам. Например, она была одета в традиционную форму ваших воинов, то есть она поддерживала традиции и культуру эльфов до самой смерти даже в эти тяжелые времена. А теперь вспомни, в чем я вытащила остальных.
Истираль поморщился, пытаясь вспомнить, как выглядели другие эльфы. Обычно они одевали, кто что нашел, отвоевал или же пошил сам. Некоторые не гнушались летом и из листьев себе костюмчик сшить, если ткани не находилось. Но чаще облачались в трофейную одежду с трупов человеческих солдат или кочевников.
— Они носят то, что нашли. То, что отвоевали, или то, что сшили сами, — наконец произнес он.
— Вот именно. То есть от вашей культуры уже не осталось ничего. Ваших традиций, праздников, песен, верований больше нет. Как нет и всех тех ценностей, которые вы могли бы передать детям. Скажи, чему выучится твой сын?
— Я… — Истираль поморщился. Его сын находился у магов, которые могли обучать его всему, чему угодно, только не традициям эльфов.
— Я смогу научить твоего сына говорить, читать и писать. Я дам ему все те знания, которые даю тебе. Он научится колдовать и жить в этом лесу. Но он уже никогда не заговорит на настоящем эльфийском языке, никогда не услышит настоящих песен, никогда не узнает ваших традиций, не помолится вашим богам. И он никогда не почувствует себя эльфом, болтая на нашем смешанном диалекте, живя вдали от светлых и от темных. И никогда не станет полноценным эльфом.
— Он и так полукровка, — буркнул Истираль, уже понимая, к чему клонит Ронина.
— И ты его постоянно будешь в это тыкать носом, Истираль, — холодно отрезала Ронина. — Может быть, мне не забирать его, а? Пусть живет, как все полукровки, не зная, что он заслужил только презрение от своего отца и брезгливость от матери. Пусть считает себя сиротой при живых родителях. Пусть никогда не узнает о вашем существовании.