— Как ты смеешь так говорить?! — не выдержал Истираль, хватая магичку за плечи. Та в ответ лишь печально улыбнулась.
— Как я смею? Это ты как смеешь называть своего единственного ребенка полукровкой? Ты, который даже имени его не произносит. Просто сын. Безликий, несуществующий продукт незащищенного секса. Так, что ли?
— Не тебе, бездетной, решать, как мне называть моего ребенка! — вспылил Истираль и тут же осекся, получив ощутимый удар от ошейника. Он уже настолько отвык от боли, что с ужасом потянулся к обжигающему кожу артефакту в попытке освободиться.
— Не зарывайся, Истираль, — голосом Ронины можно было охладить пустыню. — Ты позабыл, что я обещала тебе помочь не ради тебя, а чтобы подгадить магистру. Для меня это месть. Для тебя — способ получить ребенка. Но я вижу, что ты не готов посвятить себя его воспитанию. Ты сам еще ребенок. Глупый, эгоистичный, озабоченный ребенок. Не зря в древности эльфы считали совершеннолетними тех, кто переступал лишь двухсотлетний рубеж. Вы слишком медленно растете и развиваетесь, и то, что вы способны заделать себе детей в юном возрасте, не означает, что вы можете их воспитать как должно.
— Прости, я не подумал, — эльф присел на край стула, прислушиваясь к пульсирующей по нервам боли. Пожалуй, он погорячился. И пожалуй, что-то было в словах магички такое, что заставило его задуматься.
— Итак, с этого дня ты называешь своего сына по имени — Райтанир или Рай. Раз уж у него есть имя, то он имеет право называться именно так, — приказала Ронина. — Дальше ты вспоминаешь все, что знаешь об уходе за маленькими детьми. Если не способен, я отведу тебя к гномкам, и они расскажут то, что будет важно. Срок близится, Истираль, — в голосе магички появились некие роковые нотки, от которых по спине эльфа пробежались мурашки. — Лич наступает, он уже занял все бывшие эльфийские леса и планомерно уничтожает кочевников. Он уже в одной из битв разгромил обычных воинов. Маги собираются на битву. Ты должен быть готов взять на себя ответственность за жизнь ребенка, иначе я не стану рисковать своей головой. Сначала разберись со своими проблемами в башке, а потом уже берись за сына.
— Я понял тебя, — Истираль опустил голову, ощущая, как стихает боль и успокаивается ошейник. Такое наказание показалось ему чрезмерным, но все же… Он действительно никогда не занимался своим ребенком. Сначала с ним возилась Нилайя, а потом ему выделили няньку. Магичка могла себе позволить нанять хоть троих нянек.
— Вот именно. И прекращай рассматривать своих сородичей только в плане размножения. Они воины, лекари, маги, в конце концов, они — часть твоего народа, а не просто половые органы на ножках, как ты считаешь. В любом возрасте они ценны и полезны. Да, возможно, эти эльфийки больше никогда не родят детей, но они способны воспитывать чужих, врачевать раненых, колдовать в меру своих сил, воевать за вашу землю на равных с мужчинами, да даже ковать оружие. Так что если ты еще раз захочешь мне сказать о том, что я зря кого-то спасаю, то сначала прикуси язык и подумай, так ли ты прав.
— У тебя старое воспитание, — ответил Истираль. — Ты воспитана уважать стариков, спасать детей, чтить силу и честь. Нынешнее поколение воспитано иначе.
— Мой дорогой, — когда Ронина произнесла эти слова, в ее глазах полыхнула тьма, — это не у меня старое воспитание, это у тебя бред в голове. Я уважаю только тех стариков, которые этого заслуживают. Ты сам знаешь, как я отношусь к старым пердунам в совете. Даже сейчас, во время войны, они сидят и греют зады в креслах, отослав на фронт сосунков вроде тебя. И знаешь, что они делают? Продолжают отлавливать магичек всех мастей. Даже сейчас, Истираль, — в нежном голосе магички звенела сталь. — Я уважаю только тех детей, которые ведут себя разумно и прилично. И я уважаю тех взрослых, которые адекватны. Мне все равно, сколько лет тому или иному существу, если оно больное на голову. И я не сужу о других только по возрасту. Я пытаюсь понять, чем они могут быть полезны мне или миру. Или тебе. Или твоему сыну. Эта эльфийка могла бы обучить Рая всему тому, чего не знаю я. Но шанс мы уже упустили.
Она говорила вкрадчиво, тихо и почти склонившись к Истиралю через стол. Эльф завороженно смотрел в лицо магички, отмечая, как в ее глазах тает тьма и проступают синие искорки в радужке. В голове взрывался целый фейерверк от несоответствия слов с интонацией и чрезмерной близости хозяйки. Она чертовски привлекательно пахла в последнее время. Что-то изменилось в ней всей, будто бы магичка потихоньку расцветала и набиралась некоего загадочного магнетизма.
— Что ж, решай — мне вести тебя к гномкам или как? — Ронина отодвинулась, и Истираль осоловело заморгал, пытаясь понять суть вопроса. — Вот черт, что с тобой опять не так? — магичка встала и подошла к эльфу, похлопала его по щекам, ловя расфокусированный взгляд. А после от души приложила себя ладонью ко лбу и, развернувшись, быстро пошагала к лестнице, уже предвидя недоброе. Следовало внимательно пересчитать личный календарь.
Эльф несколько минут сидел совершенно ошеломленный, не понимая произошедшего. Сначала Ронина отчитывала его и вполне справедливо. А потом что-то сделала с ним такое, отчего у него мозг едва не вытек из носа, а собственное тело предательски дрожало. Ему хотелось снова и снова слушать ее голос, даже если магичка будет обзывать его самым грязными словами или вообще проклинать. А еще хотелось сжать ее в объятьях и не выпускать целую вечность.
Он растерянно поднялся, поправил штаны и решил, что нужно бы прояснить такую непонятную ситуацию. До сегодняшнего дня они ведь нормально уживались, а тут вдруг такое…
Ронина нашлась на третьем этаже, судорожно записывающая стадии лун в своем дневнике.
— Совсем забыла, — фыркнула она, услышав тихие шаги эльфа по ступеням. — Постой на входе, пожалуйста.
— Почему? — Истираль сделал шаг, но ошейник слегка сжал его, заставляя выполнить просьбу. Раньше подобные просьбы выполнялись по его выбору, но после новой оплошности ошейник не упустил шанса прищучить зарвавшегося раба.
— Потому что сегодня выдался весьма особенный день для меня, так что будь добр, исполняй приказы и не рыпайся, если не хочешь остаться без мозгов, — вздохнула Ронина, понимая, что и эти элементарные вещи ей придется объяснять.
— Ты что-то наколдовала себе, да? — начал догадываться эльф.
— Не совсем. Насколько хорошо ты знаешь анатомию людей? — вдруг спросила Ронина.
— Ну… — Истираль неловко шаркнул ногой, припоминая, что люди довольно хрупкие существа, убивать их легко и просто. Можно даже не отрезать ничего, а просто поцарапать грязным мечом — и будущий труп тебе гарантирован. — Достаточно, чтобы их убивать.
— А еще пытать, — вздохнула магичка. — Ладно, проведем с тобой небольшой анатомический ликбез. Итак, как ты знаешь, у людей есть некоторые отличия от так называемых высших или старших рас. Хотя я в корне не согласна с тем, что одни расы якобы появились раньше, а другие позже, мою теорию о происхождении всех нас ты знаешь. Думаю, из-за магии Ушедших люди изменились несколько иначе, чем эльфы или гномы. У них достаточно сильная звериная суть и большая тяга к животному поведению.
Она создала две иллюзии — схематического мужчину и такую же женщину без лица и кожи. Внутренности иллюзий поблескивали в ярком свете ближайшего светильника. Истираль поморщился — Ронина все делала натурально и качественно. Уж людей она знала прекрасно как снаружи, так и изнутри.
— Ну так вот, поскольку вы и гномы развивались иначе и в разных условиях, то вы более долгоживущие, обладаете крепкими телами и несколько более скомканными мозгами. Люди же пошли по другому пути развития, поэтому они сохранили множество таких удивительных рудиментов в теле, как, скажем, аппендикс, — указанная кишка вытянулась из тела мужчины ближе к Истиралю, отчего эльф невольно отступил назад и взмахнул руками, стараясь удержать равновесие.