— Федя! Э-э… извините, брат начальник. У Гришки добрые кони, так мы на обоз возьмём Тришкиных, а этому отдадим… Есть тут у меня кобыла…
Прошка! Услыхав знакомый голос, Томмот едва удержался, чтобы не броситься навстречу.
— Клячу не приму! — задиристо сказал Томмот.
— Он будет ещё привередничать! — опять взъярился начальник транспорта. — Проша, запряги ему, и пусть проваливает!
С недовольной миной Томмот нехотя проследовал за Прошей. Вместо приветствия перемигнулись. Хлопоча вокруг коня, Томмот рассказал всё, что узнал от Валерия, и велел эти сведения передать по цепи.
— Надо улучить момент повидаться с дьяконом, — сказал Проша. Затягивая ремень чересседельника, он зашептал Томмоту: — Позавчера возил дружинников к Арылаху. Кажется, белые готовят там засаду. Думал перебежать к красным, но удобного момента не подворачивалось. И вот ещё неприятность: товарища из Абаги Артемьев послал в сторону Нелькана. Тот никак не мог открутиться. Надо бы наших предупредить. Послал я предупреждение через Чакыр, но там эстафета сильно окольна, сигнал не успеет дойти.
— Не успеем предупредить о засаде — быть беде!
— Понимаю, но следят за каждым шагом. Буду стараться попасть в сегодняшние обозники.
Когда Томмот подъехал к складам, там уже нагрузили на сани патронные ящики, и вскоре втроём с солдатом, которого им выделили, на пяти подводах, тронулись в путь.
Остановились они в той небольшой деревеньке, где однажды ночевали, возвращаясь из поездки по северным наслегам. Улучив момент, Томмот выскользнул из дома и быстро пришёл в юрту, где жил старик Охоноон.
В маленькие оконца с кусками льда вместо стёкол едва пробивался зыбкий свет. Перед камельком немолодая женщина в ситцевом платке мутовкой взбалтывала жидкий тар.
— Рассказывайте!
— Нечего, — ответила хозяйка, подоткнув на щеках платок. — А у тебя?
— И мне рассказывать не о чем. Где старик Охоноон?
— Пошёл осматривать петли. А ты откуда будешь?
— Из абагинской стороны.
— Какая потребность в Охонооне?
— Так, пустяки… Вернётся старик, передай, что был человек, заходивший недавно.
Когда Томмот вышел из юрты, за ним тотчас же вышла и хозяйка.
— А тебе… горностаевые шкурки не требуются? — спросила она, теребя концы своего платка.
Томмот резко обернулся и подошёл поближе:
— У вас у самих-то одна-единственная…
— Оказывается, это ты, — улыбнулась хозяйка. — А говоришь, из Абаги. Ты ведь приехал из слободы?
— Из слободы. Когда вернётся Охоноон?
— Не знаю. Позавчера, только прошло мимо нас войско белых, а он лесом — за ними на лыжах. Торопился так, что путём и чаю не выпил. Третий день уже нет. А взял с собой только четверть лепёшки.
— Ничего не велел передать?
— Велел. Если появится человек, который интересуется горностаем, сказать ему, что он пошёл выполнять своё задание.
— Не беспокойся, старик вернётся! — Томмот ободряюще пожал сухой кулачок женщины, боязливо прижатый ею к груди. — Передай, что человек этот благодарит. И не печалься, эджей!
Торопливо перекусив, возчики двинулись дальше на север. Валерий спешил как можно скорее отвезти дьявольский груз, сдать его и вернуться назад. Больше всего он боялся ненароком попасться на глаза Пепеляеву или Топоркову. Говорил, дескать, что красные не пойдут ни со стороны Якутска, ни со стороны Чурапчи, а как обернулось? Слава богу, о нём ещё не вспомнили. Не нарваться бы самому… Скажут, что врал, да к стенке — это у них свободно! Не станут разбираться, что красные могли план свой изменить! Или не дай бог приехать во время боя: в два счёта поставят в цепь — и в пекло!