Фарр-весельчак, заслышав о казни, переполошился и немедленно уронил свой грохочущий и звякающий мешок, но затем, поняв, что его это не касается, снова принялся рыться в своих кладовых, насвистывая и притопывая копытом. Джуп испытала приступ острой зависти: вот бы ей сейчас собираться в путь, зная, что королевским повелением освобождена от власти Ирисовой Горечи на веки-вечные!.. И чтобы принц Ноа не смотрел так обвиняюще и грустно, а Мимму не выглядел таким сломленным и разочарованным… Что за безрадостное приключение, что за пакость эти тайны и недомолвки!..
— Все в точности, как я и говорил, — нарушил свое молчание мэтр Абревиль ради бессмысленного, но донельзя саркастичного замечания. — Мы погибнем оттого, что ты, Джуп, раз за разом шла на поводу своей глупой склонности кого-то спасать!
— Вы погибнете оттого, что шпионам Эсфер Молочай не позволено переступать границы владений Ирисов! — отчеканил Ноа.
— Ваше Цветочество! Ноа!.. — Джуп, собравшись с силами, сложила руки в умоляющем жесте, уповая на какое-то чудо, равного которому с ней еще тут не происходило. — Ну поверьте же, что я никогда не хотела вам навредить. Да, я обманула вас, и подговорила уйти из Ирисовой Горечи, чтобы мы с Мимму могли сбежать, но только потому, что наш побег и вам бы пошел на пользу!..
— Джуп! — предостерегающе воскликнул Мимулус, побледнев от волнения.
— И как же мне мог помочь ваш побег? — насмешливо, но с затаенной злостью спросил Ноа. — Спору нет, от вас, как от придворных, пользы немного, но неужели после вашего исчезновения что-то в Ирисовой Горечи переменилось бы к лучшему?
— Да, — твердо сказала Джуп, оглянувшись на мэтра Абревиля, который разве что руками не махал и ногами не топал, призывая ее остановиться. — Мы с Мимму направлялись в Росендаль, чтобы снять с вас проклятие!
— Да неужто?! — деланно расхохотался принц. — С чего бы это? Росендальские маги приговорили меня к проклятию, так зачем же им отзывать свое слово?
— Нет, Джуп! Нет! — уже не скрываясь, завопил Мимму, бросаясь между Джуп и принцем. — Ты же знаешь, что будет! Он тебя не пощадит!..
— Мимулус, да он и так собирается нас казнить! — закричала и Джуп, обессилев от бесконечного хождения вокруг да около. — Какая разница, из-за чего именно? К тому же, ты сам говорил, что это опасно для меня, а не для тебя!
— Нет-нет-нет! — продолжал вопить мэтр Абревиль, от ужаса зажмурившись и мотая головой, как лошадь, которую беззжалостно жалит рой оводов. — Ты не понимаешь!..
Но было поздно, Джуп уже горячо и сбивчиво объясняла принцу, как и почему Мимулус похитил проклятие, как она по ошибке выпустила чары на свободу, как согласилась стать сосудом для проклятия, чтобы доставить его в Росендаль… Даже Фарр-Весельчак, услышав краем уха ее рассказ, отложил в сторону мешок и подошел поближе, чтобы не упустить ни слова. А Джунипер рассказывала, что в проклятии спрятано еще одно — и куда более страшное, — уже ставшее причиной смерти слишком любопытного старого мага Перренса Хумберта, и признавалась, что ужасно боится погибнуть из-за действия чар. Поэтому ей очень хочется побыстрее очутиться побыстрее в Росендале, ведь преждевременно умереть безо всякой пользы — это еще обиднее, чем умереть просто так, а кто же хочет вообще умирать?.. Она много раз повторила, что никогда не видела даму Эсфер, и не хотела бы видеть, так что ей совершенно не хочется, чтобы ее несправедливо считали приспешницей какой-то злой молочайной дамы — «…мне не очень-то понравилось, когда и вы, Ваше Цветочество, называли меня своей приспешницей — очень неприятное слово!..». Мимулус стонал и рвал на себе волосы, теперь уж окончательно уверившись, что все пропало, а Джуп уже дошла до той части истории, где появились кошки-охотницы, и даже вспомнила, как расстроилась из-за убитого ими светлячка.
Принц слушал ее внимательно, с непроницаемым лицом. Точнее говоря, Джуп видела его лицо бесстрастным и загадочным, а каким оно казалось Мимулусу и Фарру — кто знает. Но и волшебник, и сатир выглядели одинаково встревоженными — стало быть, ничего доброго выражение уродливой личины Ноа не предвещало.
Тогда Джунипер принялась говорить о том, что ей, в общем-то, понравилась Ирисова Горечь, да и сам принц, хоть поначалу и испугал ее, оказался не таким уж ужасным (соврать насчет своего отношения к истории с Пейли Молочай честная Джуп не смогла даже ради спасения своей жизни), и уж она бы ни за что не пожелала ему умереть из-за коварства собственной мачехи. Разойдясь, Джунипер наконец-то высказала все, что думает о роли господина Заразихи в бедах принца, и решительно осудила саморазрушительное пристрастие принца к нектару — вот преимущества, появляющиеся у того, кто почти что приговорен к смертной казни!..