Вообще, если подумать, такого мне еще никто не устраивал. Обычно девахи считают, что это я им должен. Просто потому, что они — девочки, и потому, что у них писечка между ног. Многие воспринимают мои ухаживания, как должное. Хочешь ебать – плати за меня, добивайся меня, вкладывайся в меня. Все мне, мне, мне...
Не, я не жалуюсь, меня все устраивает. Но, если подумать, Сашин сюрприз очень трогательный.
Уминаю пиццу, как будто меня месяц не кормили. Саша берет гитару. Проходится тонкими пальцами по струнам.
– Принимаю заказы, – кокетливо улыбается.
Но мне в голову ничего не идет. Поэтому киваю ей:
– Сыграй, что хочешь, – запиваю пепперони пенным. С интересом наблюдаю за ней.
Саша подкручивает струны, еще раз проверяет звучание. Играет мелодию. Правда, песню я не узнаю. Когда она начинает петь, мои брови удивленно ползут вверх. У нее очень красивый мелодичный голос.
– Щербатая луна, и мы не в одной постели, светло – потому не смела…
Это, вроде, Земфира? Но я не уверен. Какая-то старая песня. Саша делает новый вдох:
– Я разбегусь и с окна. Я верю – не будет больно, я помню как это делать. Мои тебе поздравления, от крошки, от гения. Мое в тебе сердце юное, щербатое лунное. Оно в тебе мое прошлое. Ммм, не пошлое.
Она поет с таким чувством, так старается, что не могу сдержать улыбку. И отвести взгляд. Как околдовала меня, сирена. Тепло на душе. Ее нежный голос разносится над крышами домов.
– Орбиты вдоль полос. Напрасно гудели вены, я выбрала самый белый. В твоих глазах вопрос, – смотрит мне в глаза. – Тебя бы вот в эти стены. Придумай, что надо сделать. Мои тебе поздравления…
Бляяяяя. Малая, ты же в меня не влюбилась, да? Вдруг чувствую ком в горле. Оглядываюсь. Мы посреди Питера, белая ночь, на крыше, гитара. Что-то я сразу не срастил, к чему это все.
Саша продолжает петь. Мне все больше хочется уйти. Даже сам себя не понимаю. Просто вдруг стало не по себе.
Малая заканчивает песню. Натягиваю улыбку, аплодирую.
– Круто поешь, – выдавливаю из себя.
Прямо щедр сегодня на комплименты. Но слова не идут. Как замкнуло.
Саша убирает гитару в сторону. Я продолжаю сидеть неподвижно. Тишина между нами, как струна, которую она только что натягивала, становится все туже.
Блять, ну пиздец какой-то. Это все здорово, трогательно. Просто мне это все нахер не..
Внезапно малая подается вперед и, нежно прикоснувшись рукой к моей щеке, сладко целует в губы.
♀ Глава 37
– Круто поешь, – говорит Дима.
Только взгляд у него холодный и какой-то отрешенный. Сто раз уже пожалела, что его сюда притащила. Ему ведь, очевидно, не уютно. Совсем не подумала, как он будет тут в своем дорогом костюме и начищенных туфлях.
Корю себя за этот глупый просчет и идиотскую идею.
Убираю в сторону гитару. Пытаюсь дышать ровно, но сердце взволнованно стучит, не унимается.
Ладно. Теперь ясно, что проявить инициативу было паршивой идеей. Видимо, фокус в том, что он платит, и мы проводим время, как он хочет. Он. А не я.
Что ж, справедливо. Как там говорят. Кто платит, тот и музыку заказывает.
И, все же, мне казалось, что это очень романтично. Белые ночи, крыша, песни под гитару, обнимашки. Жаль, что Дима не оценил.
Но он тоже не виноват. Просто к такому не привык. Он на яхтах катается, а я его по грязным чердакам таскаю. Господи, вот я глупая!
Бросаю на Диму взгляд. Сидит на пледе в окружении подушек, опершись рукой о колено. Небрежно держит бутылку пива. Красавчик он, конечно. Как ему даже в такой обстановке удается выглядеть, как властелин мира? Похож сейчас на какого-нибудь шаха. Шаровар и чалмы не хватает. А я, как наложница, его тут развлекаю, песни пою.
Дима кажется сейчас таким далеким. Чужим. Словно, вообще не должен тут быть. И мне так не по себе от этого. Хочется что-то сделать, чтобы это изменить, стать ближе.
Поддаюсь внезапному порыву, наклоняюсь вперед и целую его. Сама обалдела от своей смелости.
Слышу, как Дима ставит пиво рядом. А затем притягивает меня к себе. И вот, я уже сижу сверху, вплотную прижимаюсь к нему. Задыхаюсь от того, что мы внезапно оказываемся так близко.
Он залезает под подол платья, горячими ладонями сжимает ягодицы. Целуемся, как бешенные. Его объятия становятся еще более собственническими и сильными.
Но я не… я хотела, чтобы мы… Мысли путаются. Не хотят собираться в связные предложения.
Дима, как тогда на яхте, кладет мою руку на член. И в этот раз я ее не одергиваю. Поглаживаю, прижимая ладонь, через ткань его брюк, периодически обхватываю пальцами и медленно сгораю со стыда.