У Никиты широкий лоб и жидкая щетина. Одет в синюю толстовку, отчего его глаза кажутся еще более голубыми. В целом, он хорош собой. Но от него неприятно пахнет алкоголем. И, вообще, мне очень хочется домой.
– Прости, но… – только и успеваю сказать, как меня толкает кто-то из проходящих мимо ребят, и я выливаю половину стаканчика прямо на новое платье.
Чеееерт!!! Да как же так! Смотрю, как по атласной ткани расплывается темное пятно.
– Можно поаккуратнее как-то, а?! – кричит вслед ребятам блондин. – Саш, мне очень жаль. Там есть ванная. Если нужно, могу проводить.
Да уж, неплохо было бы попробовать сразу застирать. Или хотя бы вытереть влажными салфетками. Киваю Никите:
– Да, спасибо, кажется, это хорошая идея.
Он берет меня за руку и ведет за собой сквозь толпу. Вечеринка явно переросла из просто студенческой в сборище левых людей. Народу уже больше, чем у нас на курсе. Почти не вижу знакомых лиц.
У Никиты влажная теплая ладонь. Мне совсем не нравится, как он ко мне прикасается. Пробравшись сквозь переполненную комнату, отпускаю его руку и незаметно вытираю о платье. Он оборачивается:
– Почти пришли, – посылает ободряющую улыбку.
Ванная совсем небольшая. С раковиной и душевой кабинкой. Влажных салфеток тут нет, но я нахожу ватные диски. Включаю воду, начинаю тереть пятно.
Никита наблюдает за мной, прислонившись к стенке:
– Красивое платье! – разглядывает меня, держа руки в карманах.
Надо было закрыть за собой дверь. Его присутствие напрягает. А теперь, не выставлять же его. Но дверь ванной широко открыта, поэтому можно не переживать.
Ничего не отвечаю. Лишь слабо улыбаюсь. Но Никита не отступает:
– И ты. Красивая, – он протягивает руку и дотрагивается до моих волос.
Шарахаюсь от него. Смотрю офигевающе. Никита в ответ только улыбается:
– Ой, прости, не хотел напугать. Может быть, тебе помочь?
Что за придурок? Такая наглость мне совсем не нравится. Но он выглядит безобидно. И я списываю все на свою излишнюю настороженность. Дверь же в ванную открыта. Там полно людей. Все хорошо.
– Не люблю, когда меня трогают посторонние, – объясняю свою реакцию. – И помогать мне не надо. Будет лучше, если ты подождешь снаружи.
Снова начинаю тереть пятно. Оно будто только сильнее въедается в ткань. Наверное, лучше просто забить и уйти отсюда поскорее.
С облегчением замечаю, что Никита пожимает плечами и идет к двери.
– Ну, чтобы не быть посторонними, нужно познакомиться поближе, – слышу его голос за спиной и щелчок закрывающейся двери.
Медленно оборачиваюсь. Никита стоит, прислонившись к закрытой двери и улыбается.
Правду говорят, беда никогда не приходит одна. Сердце начинает учащенно биться. Вся напрягаюсь. Оглядываю ванную комнату. Тут даже защищаться нечем. Стараюсь не выдать накативший на меня страх. Бросаю в мудака яростный взгляд и нарочно громко ору на него, надеясь, что кто-то услышит снаружи:
– Немедленно открой дверь!
От моего крика он даже вздрагивает. Но тут же начинает мерзко ржать:
– Ну ты бешеная. Ты чего так разоралась. Я дверь закрыл, потому что музыка громко играет. Общаться мешает. А ты что подумала? – разговаривает со мной, словно я какая-то неадекватная.
Дверь не открывает.
Выключаю воду, подхожу к двери.
– Я закончила, дай пройти, – приказываю ему.
– Да чего ты такая напряженная. Я же просто поболтать хотел! – начинает злиться, продолжая заслонять собой дверь.
– Выпусти меня! – кричу ему в лицо со всей яростью.
Он на секунду отшатывается. Но на его лице быстро появляется гримаса отвращения:
– Ты чо на меня орешь? Кем себя возомнила? – ядовито цедит блондин и хватает меня за предплечье. – Я тебя сейчас научу, как надо уважать мужиков.
Морщусь от боли. Сердце уходит в пятки. Внезапно раздается громкий мощный стук в дверь снаружи.
– Отпусти меня и открой дверь! – кричу я, вырываясь. Но он крепко вцепился в меня, оставляя красные пятна на руке.
– Заткнись, дура, ты чего орешь? – трясет он меня.
Настойчивый стук в дверь повторяется. Я набираю в легкие воздуха и ору, что есть мочи человеку за дверью, надеясь перекричать громкую музыку.
– Помогит…, – но Никита, шлепнув по губам, зажимает потной ладонью рот. Наклонившись вбок, мне удается вырваться и со всей дури врезать коленкой ему в пах.
Блондин издает истошный скрип и падает на колени на кафельный пол.
– Чтоб у тебя все отсохло, скотина! – кричу ему со всей злости. Меня всю трясет. Сердце сейчас вырвется из груди.