— Жене Михаила Альбертовича они тоже очень нравились, — сказав это, дворецкий осекся. Я не смогла сдержаться удивления. — Покойной жене имею в виду.
Бессознательно в моем сердце кольнуло от ревности, но я сразу же повела головой. Глупо думать о таком. Наверное, это читалось на моем лице, отчего мужчина сразу же замялся, пытаясь перевести тему.
— Значит, она тоже любила розы, — тихо произнесла я, улыбаясь с натяжкой.
— «Американскую красавицу» Михаил Альбертович велел посадить ради нее, — добавил он, посчитав мое безразличие искренним. — За цветами по сей день тщательно ухаживает Всеволод. И в открытом саду тоже растут розы.
— Не думала, что Михаил может быть таким, — выдохнула я. Это было сказано случайно, но мой тон дворецкий истолковал неправильно.
— Да, — мелодично произнес он. — Он Марины очень долго добивался, — сказал он с дольками ностальгии в голосе. Я замерла, внимательно его слушая. — Помнится, когда он узнал, что ей нравятся розы, — добавил он. — Велел срезать все лучшие цветы в саду и поехал прямо к ней.
Я сглотнула.
— Она тогда сдавала последний экзамен перед получением диплома, — объяснил он. — Михаил Альбертович в тот день сделал ей предложение.
Просить не рассказывать об этом было невежливо, поэтому, смиренно слушая его рассказ, я кивала, чувствуя, как стучит мое сердце.
— Очень трогательная история, — произнесла я сдавленно, а затем развернулась и вежливо улыбнулась ничего не подозревающему дворецкому.
Вернувшись в дом, я последовала к себе в комнату. Кухарка Тамара Васильевна встречала меня с улыбкой всякий раз, когда видела на кухне или же, в гостиной, а другая дама по имени Таисия все еще держалась боязливо и холодно. Возможно, они считали меня такой же высокомерной, как и Михаила. К сожалению, даже Катя, которая была в первый день слишком любезна ко мне — теперь держалась отстранённо.
Проходя мимо коридора, я заметила, что дверь в спальню супруга открыта. Та самая комната, в самом конце коридора. Прежде мне не доводилось заставать подобного: он все время проводил в своем кабинете, или же в библиотеке внизу, а двери его спальни бывали наглухо закрыты. Ноги сами повели меня туда, благо я всегда могла сослаться на свое желание посмотреть в панорамное окно в самом конце крыла второго этажа. Бросив мимолетный взгляд внутрь, я обнаружила к своему успокоению, что в комнате никого не было.
Озираясь по сторонам, улучив подходящий момент, я осторожно скользнула внутрь спальни. «Не нужно бояться», — подумала я и сделала несколько шагов вперед. Спальня Михаила была такой же большой, как и та комната, в которой разместили меня. Все те же дубовые стены с картинами, большой шкаф с полками для книг и огромная кровать по центру. На белом покрывале кровати покоился черный свитер Михаила. Я с трудом одернула свои руки, чтобы не прикоснуться к его одежде. Мой взгляд тотчас же зацепили фотографии в рамках на комоде у окна, и приблизившись и набравшись смелости я взяла фото в руки. Очевидно, на нем была запечатлена Марина Соколовская. Его первая жена. Любимая, учитывая рассказ дворецкого.
Если бы он сделал мне предложение так же, как и ей…
На меня с фото смотрела темноволосая, голубоглазая красавица. Большие бездонные глаза можно было рассматривать часами, и если даже я обратила на это внимание, то очевидно, что Михаил был от нее без ума. Чутье мне подсказывало — он все еще любит. И вряд ли когда-нибудь сможет забыть. Вспомнились слова супруга в день нашей свадьбы о том, что он был женат лишь единожды и больше не собирается. Сердце болезненно заныло от зависти и ревности, а в горле до скрежета пересохло. Как можно конкурировать с такой красивой девушкой, тем более погибшей? Выдохнув, я осторожно поставила фотографию на место. Рядом с ней было еще одно фото, уже их совместное. Поднесла его ближе, пристально разглядывая. На нем Марина и Михаил оба широко улыбались. Инстинктивно я прикоснулась к его лицу на фото: здесь Михаил был лет на десять моложе. Он так же красив сейчас, но мне теперь стало отчётливо ясно, почему Алиса говорила о том, что девочки в институте сами вешались ему на шею. Наверное, я бы тоже сразу же потеряла голову при взгляде на его очаровательную, искреннюю улыбку. Да что говорить, если мне достаточно было посмотреть ему в глаза сейчас, чтобы забыться. На этом фото он совсем другой: никаких морщин в уголках глаз как сейчас, и глаза, ныне злобные и потухшие, на фото — светились от счастья.
Что я потеряла в этом доме? Михаил прав — нам даже достаточно месяца, чтобы без шума развестись и не встречаться больше друг с другом.
— Анастасия Николаевна? — удивленный голос раздался за спиной. Я почувствовала себя воровкой, залезшей в чужой дом, хоть и была в комнате супруга. Отшатнувшись, я сразу же сделала несколько шагов назад. — Вам что-то нужно?
— Я искала Михаила, — сказав первое, что мне пришло на ум, я собиралась выйти, но Катя продолжила говорить.
— Михаил Альбертович в библиотеке, — сообщила он. — Я собираюсь убраться в его комнате. Позволите?
Активно покачав головой, я опрометью выбежала из спальни мужа. На лестнице случайно столкнулась с Михаилом: мимолетный взгляд прямо в глаза, после чего мужчина сразу же отвернулся и прошел мимо. Мне было бы гораздо проще, если бы он был таким, каким его мне представляли до свадьбы, ведь как бы я не старалась, при виде него мое сердце билось быстрее.
— Ничего хорошего девочке от него не ждать, — послышался тихий голос Таисии. Тамара Васильевна что-то пробормотала в упрек женщине, хлопоча за плитой. — Сколько слез еще прольет из-за него, вот увидишь!
— Да замолчи ты уже! — завопила кухарка. — Настенька, чего ты хотела?
Обе женщины сразу же замолчала при виде меня. Постоянные разговоры Таисии по поводу моего положения в доме меня ужасно расстраивали, но я ничего с этим поделать не могла. Мне никогда прежде не доводилась попадать в подобные ситуации, и я не хотела портить с кем-либо в доме отношения. Чтобы окончательно не сойти с ума от одиночества.
— Можно… чаю? — тихо спросила я. Таисия кивнула и сразу же поднесла к столику фарфоровую чашку с душистым напитком.
Сделав несколько глотков чтобы согреться после экскурсии по заснеженным окрестностям дома, я вернулась в гостиную. Мне сразу же позвонила Даша, напоминая о вечеринке в честь дня рождения Димы этим вечером. Уже девятнадцатое число, а я совсем забыла поздравить друга с днем рождения.
— Мы тоже тебя ждем к восьми часам, — мелодично протянула подруга. Неожиданно дернувшись, я покачала головой. О каком мероприятии может идти речь, если мое сердце не на месте?
— Даш, я не приду, — отказалась я сразу же. Ей уже были поверхностно известны наши отношения с Михаилом. — Не думаю, что это правильно.
— Ты думаешь, он тебя не отпустит? — с сарказмом протянула она. — Поставь его перед фактом.
Как бы глупо это ни звучало, больше всего, сейчас, мне бы хотелось, чтобы он запретил. Он бы не запретил, я знаю. Но мне очень хотелось, чтобы Михаил сказал, что переживает за меня и не хочет, чтобы я ехала через весь город в клуб на празднование дня рождения симпатичного, мне парня.
— Хорошо, я спрошу у него, — и я поставила трубку.
Выключив телефон, я посмотрела по сторонам, растягиваясь на диване у камина. Определённо здесь не хватало рождественской елки, о которой я грезила все три дня пребывания здесь. Нужно было тактично и аккуратно спросить об этом Петра Ивановича.
Я что-то почувствовала и повернувшись вправо, заметила Михаила, заходящего в гостиную. Даже не посмотрев в мою сторону, мужчина обошел помещение и направился в сторону кухни. Спустя минуту он снова оказался в гостиной, направляясь, очевидно, обратно к себе.
— Анастасия Николаевна, — Таисия в этот раз не говорила ничего за спиной обо мне. — Приготовить вам чего-нибудь?
— Нет, — поставив стакан с водой на столешницу, я отрицательно покачала головой.
Женщина все так же продолжала обращаться ко мне по имени и отчеству, но у меня уже не было сил просить ее об обратном.
— А что это? — заметив, как в чашку со свежесваренным кофе Тамара Васильевна кладет дольку лимона, спросила я.