— Был? — непонимающе поинтересовался я, цепляясь за его оговорку. — А что с ним случилось?
Имя Ткачева мне показалось знакомым, и я все цеплялся за эту фамилию, пытаясь вспомнить, где слышал ее раньше. Полгода, господи. Мыслительный процесс протекал у меня медленно, вероятно, это было последствием вколотого успокоительного.
— Он погиб, — произнес он, оглушая меня своим суровым заявлением. — После того, как привез тебя, попал в страшную аварию на трассе в сторону Москвы, — тихо добавил врач. — Его автомобиль был обстрелян.
— Вы можете мне рассказать, что со мной случилось? — теряясь в догадках, настойчиво спросил я.
— Я ничего не знаю, — он повел плечами. — Я рад что ты пришел в себя. Думаю, ты ничего не помнишь из-за шока. Такое, иногда, случается. В целом, твои показатели в норме, но ты все еще очень слаб. Позвонить родным сможешь? — спросил врач.
У меня при себе не было никаких важных документов и тем более мобильного телефона. После ужина, глаза снова стали слипаться, и прикрыв их, я крепко заснул до самого утра. Александр принес мне свой телефон ранним утром, как только я проснулся, проспав почти двенадцать часов.
Слава богу я помнил наизусть номер отца. Полгода. У папы не было привычки менять номера телефонов, в связи с чем, я со спокойствием выдохнул. Но ненадолго. В трубке послышались короткие гудки, а затем, связь оборвалась. Не удалось дозвониться и с третьего раза, а наш домашний номер был и вовсе отключен. Благо у меня была еще одна попытка — номер Саши, в противном случае, пришлось бы тащиться до Москвы в одиночку.
— Алло, — послышалось на том конце. Успокоившись, я блаженно выдохнул.
— Саня, — прочистив горло, хрипло протянул я. — Неужели ты поднял трубку.
— Кто это? — тревожно ответил друг. Послышалось тяжелое дыхание в трубке. — Миша?
— Да, — издав смешок, протянул я.
— Миша, это действительно ты?! — громко переспросил он. Последовала секундная пауза и какой-то шепот на том конце. — Сукин ты сын! — и в трубке раздались отборные ругательства. Мой друг не видел меня целых полгода и одному богу известно, что все думали о моем исчезновении.
Я смотрел в окно, в котором ярко светило солнце. Поразительно. На груди и предплечье появилось два новых шрама, и я с грустью подметил, как же сильно мне надоело выступать в роли мишени для пуль.
Нервно отсчитывал минуты, чтобы дождаться друга, который должен был рассказать мне обо всем. Но эта неопределённость уничтожала нервные клетки, а стоило углубиться в самопознание — так по-новой начинала болеть голова.
Раздался требовательный, долгожданный стук в дверь дома, после чего, я услышал голоса своих друзей. Саша приехал со своей женой Леной. Друзья накинулись на меня, поздравляя с новым рождением, а девушка и вовсе начала плакать.
— Сукин ты сын, — повторил свое любимое ругательство Саша. Которое, по всей видимости, было сейчас кстати. — Мы тебя почти что похоронили.
— Дай Бог, чтобы больше такого с тобой не произошло, — плакала Лена. — Хватит, больше тебе никто не позволит лезть туда, куда не надо.
Александр Александрович принес нам поднос с чаем и оставил всю компанию наедине.
— Ты немного схуднул, — жалобно протянула девушка. — Выглядишь очень плохо, — хихикнула она. — Но ничего, Настенька дома тебя откормит.
Я повел плечами, и впервые, за эти два дня, улыбнулся. Нужно было отблагодарить хозяина дома и моего лечащего врача в одном лице как следует, за то, что сумел сохранить мне жизнь.
— Почему вы папе не сказали, что я здесь? — наконец-то, поинтересовался я.
Ребята резко замолчали, потупив взгляд в пол. Что-то происходило, но они, почему-то, не считали нужным говорить об этом, переводя тему.
— Альберт Михайлович неважно себя чувствует, — тишину нарушила Лена. — Приедешь домой и сам его навестишь.
— Что с ним?! — побеспокоился я. — Опять что-то с сердцем?
Ребята с замешательством уставились на меня, будто я произнес чего-то лишнего.
— Он сильно заболел после твоего исчезновения, — объяснил друг. Выдохнув, я лег на подушки, досадливо вздыхая. — Честно говоря, нас с Леной не было в Москве, когда с тобой это приключилось. Мы приехали немного позже, — добавил он. — Я сейчас же наберу Николаю Алексеевичу. По дороге в эту глушь связь обрывалась, а дома я не смог до него дозвониться.
— Кому? — протерев глаза пальцами, устало спросил я.
— Твоему тестю, — достав мобильный телефон, друг стал набирать номер.
— Ты, о чем? — нервно закатывая глаза, выдохнул я, а затем покачал головой. Наверное, у меня звенело в ушах, и я не так понял его вопрос. — Мой тесть умер еще до того, как я женился на его дочери.
Саша моментально убрал телефон в сторону и пристально посмотрел на мое лицо. Он обвел изучающим взглядом меня несколько секунд, а затем, широко распахнул свои напуганные глаза.
— Миш, ты точно в порядке? — вкрадчивым тоном поинтересовался он.
— У меня немного болит голова, — объяснил, делая глоток воды с прикроватного столика. — И я сумбурно помню то, что произошло со мной.
— Скажи-ка мне, что ты вообще помнишь? — подозрительно протянул друг, приближаясь ко мне.
— Ну, — немного напряг мозг, чтобы выдавить из себя воспоминания полугодовалой давности. — Помню, как загнал машину в гараж. Как раз я был у вас в гостях, — посмотрев на Лену, объяснил я. — Мы праздновали рождение твоей дочери, и я, кажется сильно переживал из-за чего-то, — стреляющая боль заставила меня замолчать ненадолго. Лица моих друзей вытянулись незамедлительно. — Честно говоря, остальное помню очень плохо. Не знаю, в какой момент вообще в меня стреляли, кто это был и почему я здесь, — честно признался я. — Это не дает мне покоя со вчерашнего вечера. Хотелось бы, что вы мне все рассказали.
— А ты в курсе что нашей дочке уже два года? — немного помолчав, протянул Саша.
Четыре пары глаз неотрывно смотрели на меня в состоянии шока. Я медленно поднял голову, наблюдая за тем, как лицо Лены перекосилось от ужаса, и она приложила ладонь ко рту.
— Сейчас август двадцать третьего года, — констатировал Саша, будто вводил меня в курс дела. Мне стало не по себе и это не скрылось от внимания моих друзей. — А наша дочь родилась в феврале двадцать первого.
Даже полгода не могли внезапно изменить временной промежуток так сильно. Судорожно хватая ртом воздух из-за внезапного приступа удушья, я сглотнул, как вдруг боль в голове снова стала разрастаться, и не сдерживаясь, я снова застонал.
Наверное, я потерял сознание, потому что, открыв глаза, заметил врача со шприцем, который наклонился надо мной. Саша нервно мерил шагами комнату, о чем-то размышляя. В комнату вернулась Лена со стаканом воды и увидев меня бодрствующим, слабо кивнула.
— Похоже, что у тебя последствия черепно-мозговой травмы, — врач вынес вердикт. Мужчина светил мне в глаза фонариком, рассматривая меня со всех сторон. — После твоего «купания» в озере. Отсюда и частичная амнезия.
— Вы же сказали, что воспоминания ко мне вернутся в течении нескольких дней, — проговорил я.
— Возможно, так и будет, — обнадёживал мужчина. — Тебе нужно более тщательное обследование. Нужно сделать МРТ, — последнее, он сказал, глядя на Сашу, наблюдающего за происходящей картиной в комнате.
Безразлично повел бровью и снова разлегся на подушках. Это ни черта не хорошо. Вдобавок, меня беспокоило то, что из-за меня погиб человек, а я до сих пор понятия не имел, что со мной случилось. Ребята рассказали мне события того дня в общих чертах, без имен и причинно-следственных связей, но это меня совсем не устраивало.
— Предупреждаю, — строго проговорил доктор, увидев, как я сжимал пальцами пульсирующие виски. — В его состоянии информация должна поступать постепенно, — предупредив друзей, добавил Александр Александрович.