— Мои двери не были бы открыты сегодня без Бо Фортье, — сказал Джоэл Милн, владелец и управляющий Lafayette's, ресторана, который уже много лет является неотъемлемой частью этого района. — Все очень просто.
Тридцатипятилетний Бо Фортье является соучредителем и генеральным директором инвестиционной компании Crescent Capital, базирующейся в Новом Орлеане. В дополнение к традиционному венчурному капиталу и ангельскому инвестированию фирма Фортье специализируется на том, что он любит называть «воскрешающим капиталом».
«Подавляющее большинство заявлений о банкротстве после удара «Одри» касалось предприятий, которые процветали до шторма, — объяснил Фортье из своего просторного углового офиса с видом на Французский квартал. — Это были здоровые компании, которым просто нужна была помощь, чтобы встать на ноги, но крупные банки списали со счетов весь город».
Мистер Фортье утверждает, что национальное нежелание реинвестировать средства в город неоправданно усугубило растущий кризис безработицы и бездомности. Он чувствовал глубокое родство с теми, кто был подавлен сложившимися обстоятельствами. Это связь, которая уходит корнями в довоенную историю города.
Его пра-пра-прадед, Уильям Фортье, изобретатель и промышленник, переехал в Новый Орлеан из Франции в первой половине IХХ века. На французский манер он отказался от рабовладения, сколотив свое огромное богатство за счет инноваций и находчивости, а не принудительного труда. Богатое наследие Уильяма, включая великолепное поместье в Гарден-Дистрикт, к сожалению, было утрачено для будущих поколений Фортье, когда в 1960-х годах для его потомков настали трудные времена. Выросший в бедности, в тени взлетов и падений своих предков, Бо посчитал своим долгом попытать счастья в шаткой экономике после урагана.
«Мы не даем деньги в долг с целью обескровить людей выплатой процентов, — сказал он, указывая на стену с более чем ста названиями компаний и логотипами. — В обмен на капитал мы фактически получаем долю в каждом бизнесе. От пивоварен до бутик-отелей — мы лично вкладываем средства в развитие города».
Это не всегда было целью Фортье. Когда ураган «Одри» обрушился на Новый Орлеан, Фортье учился на последнем курсе юридического факультета Тулейна. Из-за значительного разрушения студенты были переведены в Техасский университет в Остине. Именно там он впервые познакомился с Расселом Хэнкоком, другим соучредителем и главным операционным директором Crescent Capital. Сын магната недвижимости Пола Хэнкока, Рассел предоставил первоначальные средства, необходимые для воплощения их плана в жизнь.
«В то время у меня было твердое намерение начать все самостоятельно, — объяснил Фортье. — Но было разумно сотрудничать с Расселом. Вместе мы трудились в течение последнего десятилетия, и теперь Crescent Capital является ведущей венчурной фирмой в Луизиане».
На этом я прекращаю чтение, в основном потому, что это ложь. Не только потому, что Расс не работал ни дня в своей жизни, но также и потому, что я уже прочитал все остальное. Эта чертова газетная статья повсюду. Мне прислали домой 10 экземпляров, и еще полдюжины лежали стопкой на моем столе в день выхода книги. Люди в восторге от этого. Они думают, что это хорошо, что моя преданность городу начинает получать широкое признание, но я не привык быть в центре внимания. И хотя это хорошо для моей фирмы, мне немного не по себе, когда я сажусь в случайный Uber и обнаруживаю свою фотографию, раздутую до эпических размеров, на первой странице Times-Picayune.
— Это ваше? — спрашиваю я, поднимая газету.
Мой водитель качает головой.
— Какая-то дамочка оставила ее раньше, восторгалась этим придурком на обложке. — Его пристальный взгляд перемещается на мое лицо, и он прищуривает глаза.
— Он вроде как похож на тебя.
Отбрасываю газету в сторону:
— Я его не знаю.
Он хмыкает:
— Я тоже не знал до начала этой недели. Включишь новости, а они только об этом и говорят. Какой-то парень по имени Фортье, который вложил кучу денег после «Одри». Подумаешь, не собираюсь отсасывать у какого-то банкира только потому, что он нашел какой-то новый способ разбогатеть.
— Тебе не обязательно сосать чей-то член, если ты этого не хочешь, — я смеюсь.