— Я просто говорю, что в этом такого особенного? Не то чтобы он рисковал жизнью или что-то в этом роде. Богатые парни вроде него…
— Он не был богат.
Его глаза снова встречаются с моими в зеркале:
— Что?
— Вы сказали «богатые парни вроде него», но тогда он не был богат. Вот почему это хорошая история.
Он усмехается, как будто это его раздражает, а затем его глаза снова встречаются с моими в зеркале заднего вида.
— Уверен, что не знаешь его? Ты мог бы быть его близнецом.
— Уверен. Остановитесь здесь, — говорю я, указывая на тротуар, когда мы останавливаемся на красный свет.
— Но вход находится за углом, — говорит он, не решаясь закончить поездку пораньше и снизить стоимость проезда. — Движение просто перекрыто из-за какого-то мероприятия с красной дорожкой или чего-то в этом роде.
Именно по этой причине я настаиваю, чтобы он высадил меня прямо здесь. Прежде чем выхожу, наклоняюсь и даю ему на чай хрустящую стодолларовую купюру.
— Считай, что это последняя инвестиция наглеца, фелляция не требуется, — язвительно замечаю я, закрывая дверь. Направляюсь на бал, отряхивая свой смокинг, который сидит на мне, как вторая кожа. Помню, как семь или восемь лет назад мы с мамой ходили выбирать мой первый костюм. Он был нужен мне для какого-то мероприятия, а до этого я брал напрокат только дешевые варианты. Она потащила меня в «Нордстром» и попросила портного измерить каждый уголок и трещинку. Когда доставили этот смокинг, я навсегда расстался с прокатом.
Достав из кармана тонкую черную маску и повязываю ее на лицо, прежде чем завернуть за угол. Это скрывает мою личность ровно настолько, чтобы, когда я прохожу по красной дорожке, никто не пытался остановить меня, чтобы быстро сфотографировать. После напряженной, насыщенной СМИ недели, которая у меня была, я очень благодарен за краткий период анонимности.
Бал проходит в Muriel's Jackson Square, высококлассном ресторане в самом сердце Французского квартала. Я ел здесь достаточно раз, чтобы знать это место как свои пять пальцев.
— Простите, сэр? Могу я узнать ваше имя? — спрашивает служащая у двери, держа айпад наготове.
— Бо Фортье.
Я не упускаю из виду едва заметное изменение ее улыбки, признание, к которому я все еще привыкаю.
— Конечно! Маска сбила меня с толку. Проходите прямо внутрь. На первом этаже есть зал для танцев и закусок, а на втором — гостиная.
Я киваю ей, проходя внутрь мимо нее. Здесь многолюдно, фойе ресторана забито суетящимися людьми. Женщины снимают пальто и шарфы, передавая их обслуживающему персоналу, прежде чем встать в очередь на прием и поприветствовать хозяев.
Очередь движется быстро, и не успеваю я оглянуться, как оказываюсь перед господином ЛеБланом, протягивая руку, как и все до меня. Он внимательно разглядывает меня за маской и заключает в объятия.
— Бо, — говорит он, и его голос эхом разносится над толпой. — Рад тебя видеть, сынок.
Прошло уже 10 лет с тех пор, как я снимал их квартиру, но я очень часто видел его и миссис ЛеБлан в городе. Нас приглашают на одни и те же мероприятия, но я обычно на них не хожу. У меня не было времени, но сегодня вечером я очистил свое расписание.
Миссис ЛеБлан улыбается, и когда я отстраняюсь, она заключает меня в свои объятия.
— Я так рада, что ты смог прийти сегодня вечером! Лорен будет так счастлива, что ты здесь!
Я складываю черты лица в простую улыбку, еще чуть-чуть, и миссис ЛеБлан это заметит:
— Лорен здесь?
Конечно, это так. Я знал, что она будет на маскараде. Ведь он устраивается в ее честь, а также в честь начала карнавального сезона. Двенадцатая ночь знаменует собой окончание Рождества и начало Карнавала. С сегодняшнего дня и до Марди Гра (по-французски «Жирный вторник») жители Нового Орлеана будут изо всех сил налегать на жирную пищу и крепкие напитки. Я, например, планирую предаться другому греховному удовольствию.
Миссис ЛеБлан улыбается.
— Так и есть. Я видела ее всего минуту назад, она должна была быть здесь и приветствовать всех вместе с нами, но я думаю, что Роуз увела ее.
Улыбаюсь, обещаю встретиться с ними позже и направляюсь в бар, внезапно испытывая желание увидеть девушку.
Не смущайтесь: я не тосковал по Лорен в течение десяти лет, я был слишком занят. В те первые несколько месяцев после урагана «Одри», я много думал о ней. Мне было бы интересно, что она делала, где была. Я увидел в интернете, что «МакГи» временно закрылся на ремонт, как и Тулейн. Я знал, что она, вероятно, не осталась в Новом Орлеане. И мог бы спросить ее родителей, когда виделся с ними на протяжении многих лет, но намеренно воздерживался. Последнее десятилетие было посвящено бизнесу, в частности, росту капитала Crescent Capital.