— Уже нашла ребенка? — спрашивает мама, входя на кухню.
— Нет.
Внутри каждого торта запечен крошечный пластиковый младенец, который, как предполагается, символизирует младенца Иисуса (хотя я не совсем понимаю, почему мы запекаем его в тортах, я имею в виду, разве малышу мало пришлось пережить?). Тому, кто находит его в своем кусочке торта, обычно что-то поручают. На работе моего отца человек, который находит ребенка, должен принести торт для персонала на следующей неделе. Когда я была маленькой, если вы находили ребенка на вечеринке с королевским тортом (повод для родителей собраться вместе, выпить и съесть торт), вас короновали королем или королевой вечеринки. Это была роль, желанная превыше всего остального. Раньше я выслеживала младенца Иисуса, как маленький римский охотник за головами.
Теперь это просто раздражает. Пока мы его не найдем, мне приходится откусывать маленькие кусочки и осторожно пробовать выпечку, просто чтобы убедиться, что внутри нет младенца. Я не могу сказать, сколько раз чуть не подавилась крошечным пластиковым пророком.
— Разве ты не купила его только вчера? — спрашивает мама, указывая на полусъеденный торт на прилавке. — Куда все делось?
— Я так рада, что ты тоже это заметила, — говорю я заговорщицким тоном. — Ты уверена, что все окна были заперты прошлой ночью? Думаю, нам стоит вызвать сюда полицейских, чтобы они сняли отпечатки пальцев.
— Ага. Ты уверена, что это не было скорее внутренней работой?
— Хм, может быть… Но если это была не я и не ты, то, наверное, это был папа.
Я так увлеклась плетением своей паутины лжи, что не проверяю свой следующий кусочек. Прикусываю и чуть не ломаю коренной зуб.
— Нашла.
Моя мама торжествующе вскидывает руки:
— У-у-у! На сегодня ты королева!
Я театрально оглядываюсь по сторонам:
— Так где же мой король?
Она понимающе улыбается и наклоняется, чтобы отрезать себе кусочек торта:
— Работаю над этим.
Моя вилка падает на тарелку:
— МАМА!
Я звучу раздраженно, но это единственный способ достучаться до нее. После маскарада она должна была усвоить урок: больше не вмешиваться в мою жизнь.
— О чем ты говоришь?
— Я пригласила Бо на поздний завтрак в конце этой недели.
— Что? Почему? Когда?!
Говорю, как репортер 1930-х годов, только что побывавший на месте преступления.
— Я видела, как вы танцевали прошлой ночью.
Она подмигивает, как будто у нас с ней есть общий секрет, но это не так.
— Что ж, наслаждайся поздним завтраком с Бо. Надеюсь, вам двоим есть о чем поговорить.
Она пожимает плечами, внешне невозмутимая.
— Ничего страшного, если ты не хочешь идти. Я просто скажу ему, что у тебя диарея, а потом все время буду говорить о тебе, хвастаться всеми твоими достижениями. Не волнуйся, я заверю его, что обычно ты пользуешься туалетом очень регулярно.
— Почему ты так поступаешь со мной? — Мое лицо сморщивается.
— Потому что мне нравится Бо, — она тычет в меня вилкой, и крошечная капелька глазури попадает мне на лицо, — и я всегда подозревала, что тебе тоже.
Следующие несколько дней провожу по уши в работе в NOLA. Думала, что у меня есть представление о том, что нужно для открытия малого бизнеса, но, как оказалось, я даже близко не была к этому. Мой бюджет на исходе. Сроки затянулись. Моя команда маркетологов отстает, и мне кажется, сегодня утром я обнаружила у себя на голове седой волос. Я вырвала его и сожгла на своей плите, чтобы показать пример его последователям. Если бы Роуз была в городе, я бы попросила у нее какое-нибудь заклинание вуду, чтобы отгонять других.
Поразительно, как в целом все складывается не очень удачно. Но хотя бы команда дизайнеров работает профессионально и своевременно. Задержки в строительстве были вызваны непредвиденными обстоятельствами, например, когда плитка для ванной прибыла в ящиках, каждый кусок был расколот посередине — двухнедельная задержка. Городу требовалось дополнительное разрешение на строительство — задержка на четыре недели. Бригада обнаружила сгнившую древесину за частью гипсокартона — задержка на неделю. Электричество, система кондиционирования, освещение — задержка, задержка, задержка.
Каждая проблема отнимает у меня еще один год жизни. Я умру в 30 лет, но в конце концов помещение будет выглядеть именно так, как и должно выглядеть: модно, круто и достойно поста в «Инстаграм». Блогеры будут есть с моей эстетически приятной ладони.