Сегодня на нем темно-синий костюм. Он сидит на нем так, словно дизайнер сшил его сегодня утром. Бо выше, чем я помню, более внушительный. Интересно, волосы у него темнее, чем обычно, или ангелы просто начали ходить за ним по пятам с эффектной подсветкой? Он лощеный, но доступный. В другой жизни ему следовало бы баллотироваться в президенты. Я улыбаюсь при этой мысли, учитывая, что именно мистер Уэсткотт первым сказал Бо, что ему следует заняться политикой.
— Почему ты улыбаешься? — спрашивает он, подходя ближе.
— Я решаю, сможешь ли ты набрать 270 голосов избирателей.
— Что?
Закрываю ноутбук и встаю, запихивая его в сумку.
— Ничего. Почему ты здесь?
— Хотел узнать, не голодна ли ты, и теперь, когда я знаю, что да, у тебя нет оправдания, чтобы отказать мне в ужине.
Гладко.
— Тебе когда-нибудь раньше отказывали?
Вопрос зажег искру в его глазах, что означает ответ «нет».
— Должно быть, нелегко быть таким красивым, — Я подхожу ближе и дразняще провожу рукой по его щеке.
От прикосновения моя кожа начинает гореть. Я думаю, у меня ожоги второй степени, и то, как Бо смотрит на меня сверху вниз, говорит мне о том, что он тоже чувствует жар. Прежде чем успеваю отстраниться, его рука обхватывает мое запястье, словно тисками, а затем он медленно поворачивает его так, чтобы моя ладонь оказалась лицевой стороной вниз. Его губы нежно опускаются, и он целует тыльную сторону моей ладони. Прекрасные бабочки хлопают своими нежными крылышками у меня в животе, прежде чем я напрягаю мышцы пресса и топлю их в желудочной кислоте.
— Пойдем со мной на ужин, — снова говорит он.
Держи себя в руках, Лорен.
— Я не могу.
— Почему?
Это хороший вопрос. Разве это не то, о чем я мечтала все эти годы? Правда в том, что я боюсь. Я как девушка из истории о привидениях, столкнувшаяся с призраком некогда обреченной любви, и конечно, мой первый инстинкт — бежать.
— Престон приезжает, чтобы…
Его глаза на мгновение закрываются, и рука крепче сжимает мою.
— Прекрати нести чушь о Престоне, Лорен.
Я всю жизнь слышала поговорку: «Нельзя вернуться домой», но что происходит, когда ты возвращаешься? Что делать, когда прошлое протягивает руку и предлагает вернуться?
— Это становится глупым.
От его обвинения у меня напрягается спина. Прежняя Лорен была глупой, но теперь я закоренелая жительница Нью-Йорка. Однажды я пережила четырехдневную снежную бурю, питаясь консервами. Я съела «Шеф Боярди» палочками для еды и допила свою последнюю бутылку вина, прежде чем погода окончательно испортилась. Я вырыла себе дорогу из своей квартиры ложкой.
Может быть, я смотрела на Бо сквозь розовые очки, ослепленная его властным чувством собственника. Я разражаюсь длинным монологом, излагая все причины, по которым я не глупая только потому, что не набрасываюсь на него, но появляется Престон и избавляет меня от хлопот.
Он входит в NOLA бодрой походкой и с улыбкой на лице. Мне кажется, он даже насвистывает, но в ту секунду, когда видит, что Бо держит меня за руку, его улыбка исчезает.
— Лорен?
В его тоне звучит драматизм отвергнутого любовника. Как будто он только что поймал Бо с поличным. Мне хочется закатить глаза.
— Привет, Престон. Ты помнишь Бо?
Моя рука освобождается, когда Бо поворачивается, чтобы оценить Престона. Так странно видеть их в одной комнате после стольких лет. Раньше я предполагала, что Престон и в подметки не годится Бо только потому, что он моложе, такой же подросток, как я. Теперь эта теория умерла.
— Бо, да. Рад тебя видеть, — говорит Престон с фальшивой улыбкой. — Ты раньше снимал квартиру у родителей Лу, верно?
Между прочим, Престон ни разу не называл меня Лу.
Бо кивает и протягивает руку.
— Хорошая память. Ты сын мэра Уэсткотта.
На первый взгляд руки дрожат, улыбки расплываются, но я-то знаю, что все это показуха. Канал «Природа» мог бы наложить на эти кадры обучающий закадровый голос: смотрите, как два самца во время гона подавляют свою агрессию в тщательно продуманном шоу, соперничая за то, чтобы произвести впечатление на одинокую самку своим мастерством эмоциональной сдержанности.
— Как у тебя дела? — спрашивает Престон, оценивая Бо холодным взглядом, прежде чем сделать шаг ко мне. Бо не двигается, так что я наполовину зажата между ними. Я волнуюсь, что вот-вот начнется странная групповуха, в которой будут только укусы и греко-римская борьба.
— Могу я просто…
Мой вопрос обрывается.