Он уходит. Дверь закрывается со зловещим щелчком, и я оборачиваюсь к Бо. Его челюсть плотно сжата, глаза подозрительно прищурены. Обычно я бы уделила время деталям его внешности, но сегодня я должна не отвлекаться от задания.
— Могу я присесть? — Я сажусь и скрещиваю ноги. Мои руки сложены на коленях, когда я пожимаю плечами. — Разве не ты завел традицию приходить на работу? По крайней мере, я была достаточно внимательна, чтобы прийти с подарками.
Он берет чашку с кофе и делает глоток.
Я мило улыбаюсь.
— Я добавила в него немного корицы, как ты предпочитаешь.
Я узнала эту деталь 10 лет назад. Мой папа каждое утро варил большой кофейник, и я всегда следила за тем, чтобы в нем была корица, на случай, если Бо зайдет налить себе немного перед уходом на занятия. Напоминание о том, какой влюбленной я была, горячит мою кровь.
— Ты идешь на йогу? — спрашивает он.
Я преувеличенно смеюсь, но потом резко обрываю смех.
— Нет. Разве ты не слышал о спортивном досуге? Как твой кофе?
— Горячо.
— Хочешь, чтобы я подула на него?
Он выгибает бровь, но его решимость не ослабевает. Время импровизировать.
Я встаю на ноги и поворачиваюсь, чтобы совершить мини-экскурсию по помещению. Это прекрасно. Его фирма расположена в одном из старых зданий во Французском квартале, поэтому из окна открываются виды на традиционные архитектурные детали Нового Орлеана: свисающие папоротники и красочные фасады. Внутри он довольно скудно оформил пространство. Здесь почти нет личных фотографий или безделушек.
Я тычу пальцем в фотографию его с мамой, забывая, что изначально встала, чтобы он лучше видел мой зад. Может быть, в конце концов я не так уж хороша в этом. Мне нужно перефокусироваться.
Поворачиваюсь и соблазнительно улыбаюсь. Он, откинувшись на спинку стула, сплетя пальцы на коленях, наблюдает, как я осматриваю его пространство. Секунду мы молча переглядываемся, а потом он склоняет голову набок и говорит:
— Планы на обед?
— Нет.
Он нажимает кнопку внутренней связи на своем телефоне.
— Мишель, мы пообедаем. Мой обычный, пожалуйста, и добавьте лимонада для мисс ЛеБлан.
Закончив, он отодвигает свой стул и встает. Я ударяюсь спиной о книжную полку позади меня.
— На днях ты сказала мне, что хотела бы, чтобы я добивался тебя, когда тебе было семнадцать.
У меня пересохло в горле.
— Я была глупой.
— А сейчас?
— Теперь я знаю лучше.
Его челюсть сжимается.
— Ты, кажется, обвиняешь меня в моих тогдашних решениях, но мне не нужно было принимать никакого решения. Это было бы неправильно.
— Ну и что? Ты всегда делаешь только то, что правильно?
Мой вопрос — слабое оружие.
— И что с того? — теперь он злится на меня. — Давай предположим, что я поцеловал тебя в тот день в своей квартире. Допустим, я прикоснулся к тебе, допустим, я трахнул тебя. Ураган все равно разлучил бы нас, и ты, вероятно, была бы на этом же месте, требуя ответа, почему я воспользовался тобой.
Он ошибается, но, с другой стороны, и я тоже. Я знала, что тогда мы не могли быть вместе, но я страдала из-за этого. Плакала и страдала от несправедливости всего этого, но Бо, казалось, это никогда не беспокоило. Это не разъедало его так, как меня. Я хотела, чтобы мы оба страдали, и именно поэтому я сейчас здесь. Он задолжал мне душевную боль.
— Я не думаю, что ты здесь потому, что злишься, — говорит он, подходя ближе. — Я думаю, тебе любопытно.
Я поднимаю на него взгляд. Его глаза цвета бескрайнего океана.
Он не стесняется в выражениях.
Он в нескольких секундах от того, чтобы перехватить контроль над ситуацией.
Я надела облегающие штаны для йоги и принесла горячий латте не для того, чтобы он перехватил мой поезд соблазна. Прошлой ночью я лежала без сна, ворочаясь с боку на бок, не для того, чтобы он мог прижать меня к книжной полке и еще раз показать мне, что это я такая податливая. Я не влюбленная слабачка. Нет. Я делаю шаг вперед и кладу руки ему на грудь. Он тверд, как скала, под своей рубашкой на пуговицах. Его рельефные мускулы только еще больше раздражают меня.
— Знаешь что, я не настолько любопытна. Хочешь знать почему? — Я толкаю его до тех пор, пока его бедра не упираются в кресло, и он не садится. Нависаю над ним и чувствую себя могущественной, главной. — Я представляла это себе столько раз, что сомневаюсь, что ты сможешь устоять. Ты же знаешь: никогда не трахай своих героев.
В мгновение ока его руки поднимаются, и он сжимает мои бедра. Одним резким рывком я оказываюсь у него на коленях, оседлав его бедра. Стул скрипит под моим дополнительным весом. Страх вскипает в моей крови.