Я прижимаю руку к его груди и пытаюсь оттолкнуть его.
— Престон, я думаю, у тебя сложилось неправильное представление.
Мне не следовало звонить ему в тот день из офиса Бо. Мне следовало сесть с ним и покончить со всем лицом к лицу. Я оставила слишком много места для второго шанса и оскорбленных чувств. Дикий взгляд в глазах Престона — это не ненависть или жажда крови, это боль.
— Я не потеряю тебя из-за него, не тогда, когда все, что ему нужно, это твое имя. Я хочу тебя, Лорен. Я хочу, чтобы у нас все получилось. Имя Уэсткотт будет твоим именем. Ты должна быть со мной.
В его голосе чистая мука, и мое сердце еще немного раскалывается надвое. Не так давно наши роли поменялись местами. В старших классах я была единственной, кто бросился к его ногам, и я не забыла, каково это, когда твоя любовь односторонняя. Ни одно чувство не сравнится с этим.
Мое прикосновение становится нежным на его груди.
— Я искренне благодарна тебе за то, что ты пытался защитить меня, Престон, но я не беспокоюсь о Бо, и ты тоже не должен беспокоиться.
Он качает головой и отступает назад, наконец-то отпуская меня. Он проводит рукой по волосам, и светлые пряди разлетаются во все стороны. Моя грудь наполняется воздухом, и я понимаю, что затаила дыхание, ожидая, что он будет делать.
Дверь в NOLA снова открывается, и волосы на моем затылке встают дыбом. Это Бо, на этот раз я знаю точно.
Я поворачиваюсь и вижу, как он входит, не сводя глаз с Престона. Он великолепен, одет в джинсы, ботинки, фланелевую рубашку и классную кожаную куртку. Я улыбаюсь и машу рукой.
Престон, кажется, рад его видеть, что странно, учитывая тот разговор, который мы только что вели.
— Привет, Бо, рад тебя видеть, мужик.
— Что ты здесь делаешь? — похоже, Бо не из тех, кто любит любезности. Он поворачивается ко мне. — Что он здесь делает?
Мой мозг работает сверхурочно, пытаясь придумать решение для этой сцены, в которую он только что вошел. Я хочу быть честной, но как это будет выглядеть? Престон здесь потому, что считает тебя социопатом, использующим меня как ступеньку в обществе. О, и он хочет, чтобы я была с ним вместо тебя. Смешно, да? Что ж, тогда поехали.
— Престон зашел, чтобы посмотреть помещение.
Это самая слабая ложь, которую кто-либо когда-либо произносил, и она тает у меня на языке, как кислота.
Челюсть Бо сдвигается, когда он сжимает ее, и его глаза резко сужаются, глядя на Престона. Очевидно, что он мне не верит и пытается выяснить, что я пытаюсь скрыть.
Я думаю, что будут удары. Интересно, могла бы я воспользоваться инструментами подрядчика, чтобы выкопать траншею и смастерить самодельное укрытие? Когда я решаю, что это не вариант, прибегаю к своей испытанной тактике разрядки: нервной болтовне.
— Я просто хотела сказать, что все идет своим чередом. Мне еще многое предстоит сделать до открытия. Но как только принесу несколько растений и повешу картины на стены, помещение будет достаточно готово для того, чтобы открыться.
Престон улыбается и качает головой.
— Это уже выглядит великолепно. Я могу сказать, что ты вложила в это много труда.
Что он делает? Ему следовало бы придумать вежливый предлог, чтобы уйти, и удирать отсюда со всех ног!
— Бо? Разве этот концерт не скоро начнется? Мы, вероятно, опоздаем.
Я быстро хватаюсь за свою сумочку, а затем бросаюсь к вешалке, чтобы сорвать свою кожаную куртку.
— Да, мне тоже лучше пойти, — соглашается Престон, выглядя странно довольным.
Я выгоняю всех вон, чтобы запереть дверь.
Бо окидывает его мрачным, хмурым взглядом, когда проходит мимо. Они не утруждают себя рукопожатием, и я благодарна им за это. Чем меньше физического контакта, тем лучше.
Престон идет в противоположном направлении, и когда мы расстаемся перед NOLA, я неловко полуобнимаю его, полумашу рукой, потому что я просто листок в потоке. Он не упускает возможности наклониться и поцеловать меня в щеку. Это мелочно и расчетливо.
— Повеселись на концерте. Я напишу тебе, чтобы мы могли встретиться за ужином в конце этой недели.
Это самое худшее. Я теряюсь.
Когда мы поворачиваем к «Дому блюза», Бо идет на полшага впереди меня весь первый квартал. Он сердитый, топающий, одетый во фланель гигант, и мои хилые накачанные ножки за ним не поспевают.
— Эй! Притормози, пожалуйста!