— Мама меня убьет за это.
Пожимаю плечами, а он, играя желваками, отсчитывает мне наличку.
— Беги.
— Не забудь защиту! — кричу ему ровно в тот момент, когда он снова подходит к своим цыпочкам.
Взмываю по эскалатору вверх раньше, чем меня догнал брат. Слышу, как смеются над Чарльзом громилы Уильям и Эдвард.
Оборачиваюсь, пока лестница везет меня выше, к этажу с фудкортами, и вижу, как Чарльз улыбается Сидни, а вот Эдвард и Уильям оба стоят слишком близко к другой, и та с нескрываемым восторгом переводит взгляд с одного парня на другого.
Оу, даже так бывает?
Что-то мне расхотелось брать двойной чизбургер.
Примерно через час мама нашла меня на фудкортах. Одну.
И сильней всего разозлилась не за то, что я объелась джанк-фудом перед ее полезным обедом из трех блюд. Когда мама спросила: «На кого он тебя оставил?», я ткнула на троицу на красном диване и сказала:
— На них.
В этот момент Уильям целовал девушку, которая закинула ноги на колени Эдварда, и что-то еще происходило под столом, но я не видела.
Как-то брат упустил из виду, что Уильяму и Эдварду и самим есть, чем заняться. Два друга выбрали скрытый в углу мягкий угловой диван напротив моего столика, куда и повели свою одну-на-двоих девушку.
Конечно, за все это время ни один из них даже не взглянул в мою сторону.
— Понятно, — процедила мама.
Чарльз явился через минуту после маминого звонка, весь взъерошенный и перепуганный, но при этом почему-то все равно улыбался. Мама закатила глаза и повела нас к машине.
В машине мама велела мне закрыть уши, а после высказала Чарльзу все, что она о нем думала. Я не слышала слов, только видела, как Чарльз вспыхнул, побледнел, снова покраснел, но, когда мы, наконец, тронулись, он опять улыбался.
Что эта Сидни с ним сделала, что он аж светится?
— Прости, Пинки Пай, — уже дома сказал провинившийся брат. — Кажется, мне не удастся закатить для тебя настоящую вечеринку. Мама запретила приглашать моих друзей домой.
Ну вот, теперь мне не переплюнуть Танины чай и маффины. Надо срочно исправлять эту ситуацию!
— Хочешь, я уговорю маму?
Чарльз нахмурился.
— Боюсь, ничего не выйдет, сестренка. У мамы есть табу и это одно из них.
Я тряхнула розовой челкой. Черт его знает, что это за табу, но мне надо спасать репутацию в глазах самой крутой девчонки школы.
— Доверься мне, Чарли. Просто попроси твоих друзей не изображать двойной чизбургер у нас дома.
Чарльз вылупился на меня, а потом нервно хохотнул.
— Черт, мне реально не стоило оставлять тебя с ними.
Я пожала плечами.
— Все нормально, я почти взрослая.
Совершенно наглым образом Чарльз притянул меня к себе и взъерошил мою так тщательно уложенную розовую челку.
— Ты еще ребенок, Пинки Пай! И я очень надеюсь, что не увижу очередь из бойфрендов на нашем пороге. Черт, я не вынесу этого! Знаешь что, оставайся ребенком навсегда!
— Вот еще! Отпусти! Хватит!
Но он продолжал портить мне прическу, не слушая моих воплей.
Чарльз как в воду глядел. Ни одного из моих бойфрендов он так и не увидел.
Глава 7. Кейт
Наши дни
— Кто ты такая, черт возьми?
Ненавижу.
Их руки на моем теле. Их прикосновения.
— Как тебя зовут?
Как же я вас обоих ненавижу. И за то, что я чувствовала это с вами. Не с каким-то другим мужчиной. Одним! А с вами!
— Кто ты такая, мать твою?!
Его руки снова на моем теле. Он встряхивает меня, потому что ему ничего не стоит оторвать меня от пола и сломать, как надоевшую игрушку.
— Остынь, Медведь.
Ворон говорит мало, но он всегда рядом.
Они всегда вместе. До сих пор. И теперь я знаю, почему. Вот только я бы все отдала, чтобы забыть об этом. Забыть вкус его тела на своем языке, забыть стоны. Вытравить из тела остатки удовольствия, которые замедленным ядом отравляют мне кровь.
Ненавижу. Я их ненавижу.
Мужчин, чье появление в нашем доме навсегда изменило мое детство. Ни один не помнит меня. А я не собираюсь освежать им память, мне это и не нужно.
— Мое имя Луиза, — выплевываю я.