Мрачные мысли, будто свинцовые тучи, сгущались в сознании. Алекс понимал, что минутная слабость могла стоить ему слишком дорого. Просто не ожидал от себя подобной реакции. На краткий миг все эмоции парализовало и остался только животный страх, отголоски которого до сих пор слабыми всполохами мелькали внутри.
Тихий шепот помимо воли прозвучал в памяти: «Ты вернулся… Не бросай меня… Не уходи…» Колючие мурашки пробрали до костей, заставив Гилберта стиснуть зубы. Отрицать было бесполезно – Лиза, сама того не зная, всколыхнула в нем запретные чувства. Столько лет ему потребовалось, чтобы справиться с ними. Медленно и мучительно выжечь их жгучей ненавистью из своей души.
«Женька…» – как лезвием по сердцу. Она звала Царева, ошибки быть не могло. Алекс попал в персональный ад, созданный собственноручно – сам себе жертва и палач. Заживо горел в жерле своих мыслей, но не находил ответ на вопрос «почему». Не любимого мужа, а именно его.
– Она может быть беременна? – бесцеремонно вторгся в его размышления деловитый голос врача.
Смысл сказанного дошел до Гилберта не сразу, но, все же сообразив, что к чему, он вскочил так резко, словно его окатили ледяной водой. Машинально вспомнил все, что сегодня видел и то немногое, что знал о беременных.
Сложить дважды два не составило труда – в семье Красновых ожидается пополнение. Безотчетное отвращение заполнило душу до краев. Но больно, как ни странно, не было. Гадко, мерзко, противно, но не больно. Уже нечему было болеть. Сердце, еще недавно бившееся в реанимационных конвульсиях, умерло окончательно. Ненависть снова вырвалась на волю, уничтожая все на своем пути.
– Понятия не имею, – Алекс брезгливо передернул плечами и едко добавил. – Я с ней не сплю.
– Это бы объяснило все симптомы. Низкое давление, тошноту, обморок…
– Послушайте, меня подробности не интересуют. Сейчас с ней все нормально?
Ледяной тон вдребезги разбивался о безразличие врача, тот даже не оторвал взгляд от заполнения бумаг.
– Относительно. Я сделал укол, сейчас она спит, но лучше все-таки показаться специалистам.
Гилберт кивнул и направился к выходу.
– Если больше я не нужен, то, пожалуй, пойду.
– Да, конечно, идите. Скорую я вызову сам, минут через сорок приедут. Пробки, знаете ли…
Он вдруг остановился на полпути.
– Около спорткомплекса же должна быть.
– Так регламент не позволяет без нее играть. Тут случай не экстренный, может и подождать.
– Хорошо, – согласился Алекс и, упрямо игнорируя голос совести, спешил покинуть это помещение. Все, что ему сейчас было необходимо, – это крепкий алкоголь и сон.
– Кстати, а кто такой Женя?
Вопрос врача застал уже в дверях. Он замер на несколько секунд, но быстро взял себя в руки и почти спокойно ответил:
– Сын.
– Звала его все время…
Гилберт скрипнул зубами от злости и громко захлопнул дверь, оставшись в медпункте. Не смог уйти, ненавидел себя за очередную слабость, но ноги будто приросли к полу. «Теперь я не уйду», – трусливо прикрылся своим обещанием, чтобы заглушить истинный мотив поступка, и набрал номер Элис.
– Ты где пропал-то? – она ответила после первого гудка. – Твои уже отыгрались.
– Спускайся в машину, мы уезжаем, – пропустив ее слова мимо ушей, жестко отчеканил Алекс и, выдержав небольшую паузу, все же озвучил свою просьбу. – Найди какой-нибудь приличный медцентр.
– Что случилось?
– Не сейчас, – он сбросил вызов и обратился к врачу. – Я сам ее отвезу.
– Вы уверены? – спросил тот и, оторвавшись наконец от бумаг, продемонстрировал собственный интерес.
– Уверен, – процедил Гилберт и шагнул за ширму.
Лиза лежала на спине, повернув голову в сторону. Грудь мерно вздымалась, а ресницы подрагивали во сне. Неестественная бледность немного спала, на щеках появился едва заметный румянец, но все равно выглядела она сильно измотанной.
Алекс шумно выдохнул, чтобы хоть как-то унять все нарастающее раздражение. Не хотел находиться здесь, не хотел помогать этой женщине, вообще уже жалел, что поддался порыву и поехал на этот чертов матч, но назад дороги не было.
Внутри нестерпимо жгло от несправедливости и омерзения. Новость о беременности только добавила негатива в копилку грехов Красновой. Гилберту было неприятно прикасаться к ней – она будто была насквозь пропитана чужой похотью. Даже не чужой, а именно этого ублюдка Краснова.
Презрительно скривившись, он стянул с себя пиджак, небрежно укутал Лизу и, подхватив ее на руки, вышел за дверь.