Алекс нервно сглотнул и, прикрыв глаза, медленно сосчитал до десяти, чтобы не поддаться эмоциям. Давно никто не разговаривал с ним в таком тоне. Ведь все его уважали, боялись, годами заработанный авторитет был непоколебим. Он добился своего могущества не для того, чтобы какая-то истеричная особа позволяла себе безнаказанно вытирать о него ноги.
С трудом подавив вспышку агрессии, Гилберт нехотя оторвался от документов и посмотрел на Лизу. Их взгляды встретились: жгучий огонь и арктический лед сошлись в одной точке, обещая кровавую битву. Он не хотел вступать в полемику, куда проще было выкинуть ее из своего кабинета, но Краснова не оставила выбора.
Выражение ее лица говорило о том, что она жаждет скандала. Такую Лизу Алекс точно не знал. Когда-то ей достаточно было одного взгляда, чтобы усмирить обидчика и не опускаться до базарных разборок. Теперь все изменилось.
Его хваленое терпение и выдержка полетели к чертям, как только он взглянул в пылающие гневом глаза. Чувства вихрем закружили в душе, срывая маску надменности. Когда Гилберт понял, что сохранить спокойствие не удастся, решил поставить ее на место – раз Краснова хочет крови, она ее получит. Он отлично понимал, что причинит боль, но именно эту цель и преследовал. Заставить ее страдать – вот, чего он по-настоящему хотел, и в своем желании был непоколебим.
– Ты с мужем-то разобраться не можешь, а в результате страдает ребенок. Какая ты после этого мать?
Его голос, холодный и острый, как лезвие ножа, был беспощаден. Слова, насквозь пропитанные ядом, попали точно в цель. Лиза непроизвольно вздрогнула – такого исхода явно не ожидала, но не собиралась уступать. Знала, что она хорошая мать, и не считала нужным доказывать это, тем более, такому мерзавцу. Ради сына она готова была на все, в том числе бросить вызов надменному директору.
– Не тебе меня учить! – процедила она. – Будут у тебя свои дети, вот тогда и поговорим.
Ироничная усмешка вмиг сползла с его лица, а грудь сдавило стальными канатами. «Мне жаль, но своих детей у вас уже не будет», – внезапно в памяти всплыли слова врача. Алекс с силой стиснул зубы, справляясь с сокрушительным ударом. Несколько секунд ему потребовалось, чтобы прийти в себя, восстановить шаткое равновесие внутри и перейти из обороны в решительное наступление.
– С чего ты взяла, что у меня их нет?
Он встал из-за стола, задумчиво прошелся по кабинету и остановился в метре от Лизы. Она источала бешеную энергетику, буквально обжигала его на расстоянии.
Вопрос застал врасплох. Сама того не желая, Краснова выдала себя с потрохами. Но признаваться в том, что изучала его биографию, не хотела.
– Если бы были, ты бы так себя не вел, – слабое оправдание, но ничего лучше она не придумала.
– У меня их не будет. Никогда, – коротко и жестко Гилберт выдал чистую правду, пронзая взглядом, полным ненависти.
Во всем винил ее, но не считал нужным рассказывать подробности. Он не боялся ее сочувствия, наоборот, рассчитывал, что Лиза пожалеет о сказанных словах и будет мучиться угрызениями совести за свою бестактность.
– Поэтому ты решил воспользоваться чужим? Потешить свое самолюбие? Достойный поступок, ничего не скажешь!
Однако расчет оказался ошибочным. Краснова не уступала в этой битве ни на йоту. Будто разъяренная волчица, скалила зубы, вновь и вновь бросаясь в атаку, чем сильно удивляла Алекса.
Помимо воли он восхитился ее силой и упорством. Давно не встречал такого соперника и при других обстоятельствах зауважал бы ее, но сейчас не собирался сдавать позиции, вознамерившись выйти победителем из этого поединка.
– Что ты знаешь о достоинстве?
– Я? – возмущенно воскликнула Лиза, немного опешив от такой наглости.
– Муж тебе изменяет, избивает сына, а ты все это терпишь и прощаешь… Так себе достоинство… – язвительно усмехнулся Гилберт и смерил ее брезгливым взглядом, явно демонстрируя, какое она для него ничтожество.
Краснова опустила глаза. Это был удар ниже пояса. Вся спесь и грубость, которой она облепила себя, как доспехами, испарились, и она осталась с полностью обнаженными чувствами. Одной фразой Алекс просто уничтожил ее, унизил как женщину, смешал с грязью. Лиза всегда была убеждена, что ей удается сохранять видимость приличной семьи хотя бы для коллег. Сейчас все стало очевидно – если Гилберт знает так много об их отношениях с Максом, значит, о них знают все.