Белль скорее не увидела, а почувствовала молчаливое присутствие Чудовища. Вообще-то жуткий хозяин замка наводил на нее ужас, но сейчас даже страх отступил под напором отчаяния.
— Ты даже не дал мне с ним попрощаться, — прорыдала она, не отводя взгляда от окна. — Я больше никогда его не увижу.
Раздался какой-то странный звук, словно Чудовище шаркало ногой по полу.
— Я… — Оно кашлянуло. — Я покажу тебе твою комнату.
От удивления Белль проглотила слезы. Верно ли она расслышала?
— Мою комнату? — переспросила она, поднимая глаза. — Но я думала…
— Хочешь остаться в башне? — нетерпеливо зарычало Чудовище.
— Нет, конечно, нет, просто…
— Тогда следуй за мной!
Мощным грациозным движением Чудовище развернулось и быстро двинулось вперед, сжимая в передней лапе подсвечник. Если приходилось спускаться по лестнице, оно опускалось на все четыре лапы и передвигалось прыжками, если нужно было идти по коридору, освещая путь, — опять шагало на задних. При этом двигалось оно неестественно и странно, как пудель, шагающий на задних лапках.
Выбора у Белль не было, к тому же она ужасно устала. Пришлось идти следом.
Какое-то время они шли молча, тишину нарушал лишь звук шагов девушки.
— Я… — Чудовище снова кашлянуло. — Надеюсь, тебе здесь понравится.
Что?
Оно надеется, что Белль здесь понравится? Разве она гостья? Довольно странное предположение, учитывая, что она пленница. Этот монстр беседовал с ней почти как человек. Человек, с которым можно договориться. В душе Белль вновь проснулась надежда.
— Простите? — вежливо переспросила она.
— Этот замок теперь твой дом, поэтому можешь ходить куда угодно. Кроме западного крыла.
— А что находится в западном крыле?
Очевидно, она слишком быстро понадеялась на лучшее.
Чудовище повернулось к ней и обнажило клыки.
— ЗАПРЕЩЕНО!
Белль отскочила к стене. При виде огромной распахнутой пасти ей пришли на ум истории про христиан, которых древние римляне бросали на съедение львам. В последний раз издав низкое горловое рычание, Чудовище резко отвернулось и продолжило спуск по лестнице.
Белль неохотно потащилась следом. А разве у нее был выбор?
Упоминание о западном крыле свело разговор на нет, и дальше они шли по темным коридорам молча. Девушка пыталась смотреть по сторонам, не впадать в панику и отрешиться от мысли, что направляется в улучшенную версию тюремной камеры следом за существом, способным сожрать ее в один присест.
Величина комнаты поразила Белль. В центре находилась прекрасная кровать с балдахином и выглядела так, словно на нее постелили свежее белье не далее как этим утром. За толстыми бархатными занавесями скрывались оконные ниши, в которых лежали мягкие подушки, дабы с удобством сидеть и посматривать наружу.
Рядом с кроватью высился позолоченный гардероб размером с их домашнюю кладовку. Стены украшала причудливая роспись и покрытые штукатуркой медальоны. По всей комнате были расставлены позолоченные подсвечники, и Чудовище зажгло свечи от пламени свечи своего канделябра. Вскоре комната приобрела очень веселый и уютный вид.
Чудовище, не говоря ни слова, выскочило обратно в коридор, словно не зная, что сказать.
Белль тоже не представляла, о чем тут можно говорить. Сказать «спасибо» не поворачивался язык — не благодарить же тюремщика.
— Э-э-э… если тебе что-то понадобится, — прорычало Чудовище неуверенно, — мои слуги тебе помогут.
Слуги? Какие еще слуги? До сих пор Белль была уверена, что, кроме нее самой, отца и Чудовища, в замке нет ни одной живой души. Неужели ее пленитель не только чудовище, но еще и безумец?
— ТЫ ПРИСОЕДИНИШЬСЯ КО МНЕ ЗА УЖИНОМ! — проревело вдруг Чудовище. — Это не просьба!
С этими словами оно стремительно развернулось и умчалось во тьму коридора, захлопнув за собой дверь.
Как ни старалась девушка держать себя в руках, этот громкий звук стал последней каплей — она опять разрыдалась. В ее смятенном, утомленном разуме нарисовались две сюрреалистичные картины: «маленькую девочку наказывают в ее комнате» и «запуганная узница чудовища».
Вдруг она услышала тихий стук в дверь.
Какой-то подозрительный звук, люди так не стучат.
Слишком слабый — даже если предположить, что за дверью немощный старик.
Почти робкий. Разве что стучали когтем?
Какие еще ужасы и тайны принесет ей эта ночь?