— Я пытаюсь сконструировать по-лез-ный па-ро-вой дви-га-тель, — ответил Морис, для пущей выразительности постукивая металлической деталькой по барной стойке. — Беда в том, что покамест люди просто открывают клапаны и закрывают клапаны, чтобы слить воду. Их используют для осушения шахт в Англии и Шотландии — у них там прямо беда с водой, но для клапанов можно было бы найти более широкое применение. Вместо того чтобы просто перекачивать воду, можно было бы использовать поршень, такие вот дела.
— Конечно, — сказала девушка и снова улыбнулась. — Такие дела.
Какой-то миг Морис смотрел на нее, пытаясь понять, не издеваются ли над ним, а потом сам засмеялся над собой.
— Я не мастак говорить, придумываю я лучше, чем объясняю… красноречия мне не хватает. Вот так разом всех идей и не перескажешь. Если я преуспею, мир изменится.
— Не сомневаюсь, — кивнула девушка. — Это будет что-то вроде открытия пороха.
— Не совсем. Мое изобретение послужит для созидания, а не для убийств и завоеваний.
— Порох — это не обязательно орудие убийства. Есть у меня одна знакомая, так она делает удивительные фейерверки. И еще — в этом она немного похожа на тебя — хочет запускать вещи в воздух с помощью пороха, всё выше и выше, точно из пушки, нацеленной в небо.
— Я смотрю, у тебя много интересных друзей, — вздохнул Морис. — Хотелось бы мне с ними познакомиться.
— Не имею ни малейшего желания тебя с ними знакомить, — задумчиво протянула Розалинда. — Поступи я так, и ты день-деньской станешь разговаривать с ними, а не со мной.
Какое-то время Морис таращился на нее, соображая, имеет ли она в виду то, о чем подумал он.
А потом девушка улыбнулась, и стало ясно: она имела в виду именно это.
Не до конца веря в происходящее, Морис начал ухаживать за Розалиндой. Его не покидало ощущение, что все это лишь сказочный сон. Хотя, вполне возможно, все было наоборот и это за ним ухаживали. Впрочем, для Мориса это не имело никакого значения.
Он повел Розалинду на танцы и подарил ей розу, собственноручно выкованную из металла. Девушка ловко приколола подарок к корсажу платья, правда, тяжелый цветок оттягивал ткань, так что декольте Розалинды стало почти до неприличия глубоким.
Потом Розалинда повела Мориса смотреть на ее розы — у нее был очаровательный сад, волшебным образом спрятанный в глубине парка, там росли крупные розы всевозможных оттенков розового и красного, попадались и вовсе необычные цвета — прежде Морис и подумать не мог, что цветы могут иметь такой необычный окрас.
Скоро молодой человек узнал, что Розалинде частенько наскучивала собственная внешность, поэтому ее облик и одежда время от времени менялись сами собой. Так что, если днем девушка помогала Морису со всякими опасными работами у раскаленного горна, а вечером они шли погулять по городу, ее фартук и старые юбки исчезали, сменяясь изысканным нарядом, достойным парижской модницы, правда, зачастую одеяние было отделано фиолетовым мехом.
Морис никогда не видел сам процесс превращения, он замечал уже готовый результат.
Впрочем, волшебные силы Розалинды распространялись не только на розы, модные платья и поросячьи пятачки. Когда в западной части городка испортилась вода в пресноводном источнике, к девушке заявилась целая делегация горожан с просьбой помочь.
Как сам Морис неделями не отрывался от горна, металлов и инструментов, так и Розалинда день и ночь корпела над старинными манускриптами, бормоча что-то себе под нос, и взмахивала волшебной палочкой, снова и снова рисуя в воздухе один и тот же узор. Если Морис писал знаменитым ученым и изобретателям со всего мира, то она беседовала с робкими существами, похожими на водяные струи, и советовалась с древними могущественными старухами.
Кульминацией всей этой работы стало короткое, вроде бы простое заклинание: чтобы его пропеть, Розалинде потребовалась всего пара минут, после чего вода в источнике вновь сделалась вкусной. Народ радостно заулюлюкал, и мало кто понял, сколько времени и усилий потратила волшебница, чтобы получить такой результат.
Конечно, жизнь состоит не только из работы и изобретательства. Морис частенько проводил вечера в компании с Алариком и Фредериком, а Розалинда — с Аделизой и Бернардом, и тогда наука и магия оказывались благополучно забыты, уступая место развлечениям и смеху.