— Так Джордж накликал на себя беду, а? — спросил он.
— Похоже на то.
— Как я догадываюсь, Майами он использует в качестве алиби, верно? Говорит, что был здесь, в Майами, когда все это случилось.
— Так ведь он и был здесь, разве не так?
— Он здесь был в воскресенье утром, неделю назад, — вот когда он был. Говорил с Леоной, моей женой, а потом уехал. Не знаю, где он был после этого.
— Но вы с ним не виделись, верно?
— Верно. Я был на сборах резервистов. Пришлось отрабатывать строевую подготовку, никуда не денешься, сами понимаете, если хочу сохранить свой чин и жалованье. Шестнадцать часов в месяц плюс еще полных две недели в течение года, обычно летом. Бросаешь все дела, но ничего не попишешь. По крайней мере, к январю все закончится.
— А не можете объяснить мне, мистер Дэвис, чем вы занимаетесь?
— Работаю без выходных, распродажа всяких деталей, вот что это, — ответил Дэвис. — Старые хрычи, которые уже на пенсии обожают такие распродажи. Думают за бесценок получить что-то стоящее, понимаете? Каждую субботу и воскресенье являются сюда, как будто я раздаю за бесплатно все имущество. Делать-то нечего, вот и бродят, собирают всякий хлам, набивают им трейлеры. Мне приходится работать и в День Благодарения, для меня в этот день самая бойкая торговля.
— Вы знали, что мистер Харпер собирается приехать к вам пятнадцатого?
— Нет.
— Он не позвонил вам заранее?
— Да он никогда и не звонит. Нагружает свой грузовичок, приезжает ко мне и предлагает купить какое-нибудь старье. У него в Майами еще несколько перекупщиков, но его главный покупатель — я.
— А имена других вам известны?
— Нет. Джордж — парень себе на уме, когда речь заходит о деле. Когда заходит речь о чем-то таком. Может, все-таки выпьете пива? — снова спросил он и достал из холодильника еще банку.
— Нет, спасибо, — отозвался я. Немного подумав, спросил его: — А в Германии Харпер тоже был таким?
— Каким?
— Замкнутым.
— Да, конечно. Если только не колошматил тех бедолаг, что напивались по воскресеньям на увольнительных. В Бонн приезжало много солдат, у нас ведь в Германии еще немало войска. Приезжали в Бонн на уик-энд, надирались до чертиков и начинали колобродить. Вот Джорджи и принимался их дубасить, ему это нравилось. Была у него такая подлянка, у Джорджи. Я ни капельки не удивился, что все это так закончилось.
— Вы имеете в виду то, что случилось с Мишель?
— Да, конечно, а что же еще? Он так отделывал своей дубинкой тех парней из пехтуры там, в Германии… так чего же тут удивляться, — вот я о чем.
— Когда вы говорите: «Он отделывая своей дубинкой»…
— Ясное дело, ребята по большей части были пьяны в стельку, но вреда от них никакого, понимаете? Один раз попадется парень, который писал в Рейн, другой раз возникнет заваруха с немецкой девчушкой, — парень принял ее за дешевку, а она оказалась честной бюргерской дочкой, понимаете, о чем я? Конечно, непорядок, но ведь все это безобидные проделки, парни просто выпендриваются, получив на уик-энд увольнительную. А Джорджи обращался с ними так, будто они убили кого-то. До полусмерти избивал этих несчастных тупиц…
Дэвис, не окончив фразы, опрокинул в рот банку пива и высосал ее до дна.
— Вы были знакомы в Бонне с Мишель? — спросил я.
— Конечно, там-то с ней и познакомился.
— Где это было?
— В Бонне. Вы только что спрашивали меня.
— Да, но где? При каких обстоятельствах?
— Ах, это. Как-то вечером мы с Джорджи назначили свидание со своими девчушками. У меня там была беленькая цыпочка, одна певичка из кабаре… послушайте, не упоминайте об этом при Леоне, ладно? — попросил он, заговорщицки подмигнув мне. — В то время я был уже женат, но, знаете, как поется: «Путь далекий домой…» Вам случалось уезжать далеко-далеко от дома?
— Изредка, — ответил я.
— Тогда сами знаете, как оно бывает, — улыбнулся Дэвис.
— Так у вас было назначено свидание с девушками…
— Ага. Мы отправились в забегаловку неподалеку от моста Кеннеди… вы в Бонне бывали?
— Нет.
— Неважно. Вот там-то я и познакомился с Мишель. Видел ее только в ту ночь, и все.
— Как же так?
— Это вы про что — «как же так»?
— Если Харпер был вашим другом…
— Ну да, но… понимаете, парню охота побыть наедине со своей девчушкой, правильно?
— Что делала Мишель в Бонне? Я думал, она француженка?
— У нее отец — француз, а мать — немка. Они раньше жили в Париже, переехали в Бонн, когда ей было… забыл, что она говорила, тринадцать, четырнадцать, что-то около этого. Ей, наверное, было девятнадцать, когда я ее встретил.
— Когда вы виделись с ней в последний раз? В ту ночь?
— Нет, нет. Я виделся с ней здесь, в Штатах, когда она явилась сюда искать его.
— Искать Харпера?
— Верно. Пришла сюда, в мой дом, сначала явилась ко мне. Погодите, не совсем точно. Поначалу она явилась в дом его матери, потому что думала, что он живет там. А уж потом пришла сюда. Я-то и дал ей его адрес в Калузе.
— Когда это было, мистер Дэвис?
— Полтора года назад, может, чуть больше.
— Еще до того, как они поженились?
— Конечно. Видите ли, потому-то она сюда и приехала. Чтобы разыскать его и заставить на себе жениться. Она по нему с ума сходила.
— Но ведь он тоже по ней с ума сходил, разве не так?
— Вот как? Забавно тогда у него это выражалось. Когда мы получили приказ о демобилизации, когда узнали, что возвращаемся в Штаты, он уплыл, не сказав ей даже последнего «прости».
— Что вы имеете в виду?
— Даже не позвонил ей, ничего, — просто упаковал свои пожитки и отчалил.
— Как вам удалось узнать об этом?
— Мне сам Харпер рассказал, вот как.
— Что он даже не позвонил ей?
— Что он и не собирался звонить ей. Сказал, что Мишель, конечно, девчонка славная, такая белая кошечка, но все это в прошлом, он возвращается домой и хочет поразвлечься с негритянками. Это его точные слова.
— Он имел в виду кого-то конкретно?
— Чего?
— С какой негритянкой Харпер собирался развлекаться?
— Нет, нет, он говорил просто о черных бабах, — объяснил Дэвис, ухмыльнувшись.
— Но Мишель все-таки отправилась за ним.
— Конечно, отправилась. Она дамочка цепкая, эта Мишель, — сказал Дэвис, снова ухмыльнувшись. — Не нашла его здесь, в Майами, поехала прямиком туда, в Калузу, загнала в угол, как крысу. Сказала, что влюблена в него по уши, и захотела женить его, пригрозила, что если он на ней не женится, утопится в океане.
— Кто рассказал вам все это?
— Она.
— Так вы виделись с Мишель уже после того, как она уехала из Майами?
— Конечно. Я ведь был у них на свадьбе. Самый почетный гость на свадьбе.
— Так когда Мишель рассказала вам эту историю: что она была готова утопиться, если бы Харпер отказался на ней жениться?
— Не помню точно. Как-то раз, когда заехал к ним в гости. Она представила все это вроде как шутку, — знаете, вот как надо подцепить мужика, который не хочет попасть на крючок. Джорджи тоже смеялся. Это было вроде анекдота.
— Понятно. Так вы продолжали видеться с ней и после свадьбы, верно?
— Время от времени. В кругу друзей, вы хотите сказать? По делам я встречаюсь с Джорджи почти каждый месяц, примерно так, каждый раз, как он привозит сюда всякое барахло.
— Мне хотелось бы расставить все по местам, — сказал я. — Итак: Харпер уехал из Германии, даже не позвонив Мишель, хотя, похоже, у них был страстный роман…