"Я... видел последствия боевых ранений, доктор," - сказал он наконец. "Некоторые из них случились с людьми... о которых я заботился." Он заставил себя смотреть ей прямо в глаза. "Это одна из причин, по которой я интересуюсь реконструкциуй и улучшением протезов, работающих на органико-электронном интерфейсе."
"Но это не единственные темы, которые вас интересуют, не так ли, лейтенант?" - мягко спросила она.
"Нет," - признался он. Затем, закрыв на мгновение глаза, он снова посмотрел на нее. "Я видел, что делают нейробластеры," - сказал он очень, очень тихо.
Ноздри Муо-чи задрожали, а мускулы на щеках, казалось, напряглись. Затем она покачала головой.
"Лейтенант," - сказала она почти сочувственно, "нейробластеры не оставляют нам ничего для восстановления. Повреждение происходит на клеточном уровне, и я уверена, вы уже знаете, как мало нам остается для работы. Вот почему классическим лечением поврежденных конечностей в течение последних семидесяти Т-лет были ампутация и регенерация. А для тех, кто не может регенерировать - или если мы не можем ампутировать и отрастить новый орган - единственный вариант - это трансплантация нервов, для тех, кто может их принять, или полностью искусственная нервная сеть. Мы добились большого прогресса в создании нервных сетей, особенно за последние примерно сто лет, и то, что мы можем сделать сейчас, чертовски лучше, чем то, что мы могли делать раньше, но им по-прежнему долгий-долгий путь до замены органических оригиналов. Функции теряются, что бы мы ни делали, а также серьезно теряется чувствительность, и некоторые люди просто никогда не приспосабливаются, как бы они ни старались. Но заместительная терапия - единственная терапия, которую мы смогли придумать, и учитывая количество повреждений мозга, которые часто наносят бластеры, при условии, что они не разрушают всю автономную нервную систему, даже это эффективно - или настолько эффективно, как может быть, во всяком случае - не более чем в двадцати или тридцати процентах всех случаев."
"Я знаю числа, доктор."
Ответ Альфреда прозвучал более резко, чем он хотел, и он наполовину испугался этого ответа. Это была главная причина, по которой он не проявлял большей открытости на университетском собеседовании. То, чего он хотел добиться, было в лучшем случае донкихотством, а в худшем - колоссальной тратой времени и сил. Он боялся, что совет отклонит его заявку в пользу того, чья работа действительно может привести к положительным, конкретным результатам.
"Я знаю числа," - повторил он голосом, более близким к нормальному, "но я не вижу причин, по которым мы должны принимать их как высеченные в камне и неизменные. Когда-то мы не знали, как сделать прививку от рака. Или как создать пролонг. Или, если вы вернетесь достаточно далеко, как предотвратить инфекцию или родовую лихорадку! Земмельвейс оказался в психиатрической больнице, доктор, потому что никто не верил в то, что он говорил, и что он мог совершить нечто столь чудесное, как предотвратить смерть женщин после родов, просто вымыв руки и инструменты. Однако это не делало его неправым."
"Я вижу, вы немного знаете историю," - заметила Муо-чи. Она осторожно покачивала кресло из стороны в сторону, а кожа вокруг ее глаз сморщилась в чем-то вроде улыбки. "Но как бы я ни восхищалась человеком, в честь которого назван этот университет, задумайтесь над тем, что Игнац Земмельвейс не был наименее высокомерным человеком, когда-либо занимавшимся медициной. Он не особо располагал к себе коллег тем, как он представлял и претворял в жизнь свои выводы. Или выражением своего мнения об этих коллегах. Он был прав, и, в конце концов, это осознала вся медицина, но это не сделало его эффективным при жизни. Во всяком случае, за пределами больниц, в которых он сам работал."
"Я не хочу менять вселенную, доктор," - сказал Альфред. "Я бы не возражал, если бы это случилось, вы понимаете, но это не то, чего я хочу, и я не думаю, что это случится. Я просто хочу помочь. Чтобы исправить часть ущерба, которую я..." - он изменил глагол в середине предложения, "...видел. Я не жду никаких волшебных пуль, но это то, что стоит сделать. Стоит попробовать."
"И вы хотите рискнуть потратить следующие три Т-года жизни, инвестируя их во что-то, что почти наверняка не будет работать?"
"Это моя жизнь," - ответил он. "Хочу ли я потратить ее зря? Конечно, нет! Но никто из студентов нейрохирургического колледжа УИЗ не собирается тратить время зря, доктор Муо-чи. Возможно, я не смогу найти способ исправить повреждение, сделанные бластером, как мне все твердят. Но это не значит, что я не могу изменить многие жизни к лучшему."