Потом, через несколько месяцев, когда у нас уже жили мальчики, пять человек, да нас трое, мы за стол садились восемь самое малое, то уже теперь Володя вскакивал ночью… Ему первые полгода, а мы не знали, почему, платили только ползарплаты. Теперь он ночью повторял: «Таня, Таня, нам не хватит денег, мы не сможем всех прокормить». Каждый день бесконечное количество счетов, и их надо оплачивать. Ни я, ни Володя не знали правил чужой жизни, и выглядели мы полными придурками. Конечно, потом жизнь как-то вошла в колею, дом я обставила, Володе сделали кабинет, все встало на свои места, все трудились. И Иля, мама Володи, крутилась так, что просто непостижимо для пожилого человека, к тому же еще прошедшего войну. Ей в то время шел 75-й год. Она всех мальчишек обстирывала и обглаживала, чтобы мальчики чувствовали себя как дома. Всех их снабдили самым необходимым. Картина, когда я выходила из магазина с необходимым количеством полотенец, была не для слабонервных.
Мы два года снимали дом. Там выросли первые ученики, которых Володя привез за собой. В этом доме они занимались, в этом доме они жили, в нем они собирались за столом по нескольку раз в день. Иля выполняла нечеловеческую работу. Она чуть ли не с вечера мазала по десять — пятнадцать бутербродов и каждому раскладывала по пакетикам перед уходом на занятия, потому что Володиного заработка только-только на всех хватало. Но студенчество во всем мире, как правило, живет скромно, никто, надо сказать, в рестораны не ходит. Им выдавался кофе или чай в термосах, а иногда и бульон, когда они уходили на целый день. Вечером мы вместе садились за стол и весь ужин разговаривали о том, что у кого предстоит на следующий день, кому в какое учреждение пойти и какую справку туда отнести.
Через два года Володя получил постоянный контракт, он; привык к этому дому, там была терраска, где мы любили вечером посидеть, постепенно нас стали навещать наши друзья из Москвы. В этом доме мы справляли пятидесятилетие моего мужа. Понаехало много народу, чуть ли не вся наша московская компания. Было суматошно, весело, потом на ночь все разлеглись, где могли, а у нас совершенно пропало ощущение, что мы вообще-то в Германии находимся, ведь все, кого мы любили, оказались рядом.
Спустя год после переезда мы познакомились с семьей Фридманов, и это оказалось необыкновенно счастливым знакомством, потому что на старости лет новых друзей не приобретают, а если такое и случается, это большая редкость и большое счастье — встретить людей, с кем ты можешь быть откровенным, людей, по которым скучаешь. Володя с ними просто-напросто не расстается, так как я в Ганновер попадаю редко.
Через два года у нас закончился контракт на аренду дома, и хозяин выставил дом на продажу. Мы не собирались его покупать, цена оказалась слишком высокая, а выглядел он довольно, скромно. Как временное пристанище он, конечно же, годился, а свой собственный дом мне хотелось иметь поинтереснее. Банк дал Володе кредит, и всем этим непростым делом — оформлением нужных бумаг — занимался Леня Фридман.
Дом, в котором мы теперь живем, нашла я. Не помню, кто мне сказал, чтобы я пошла его посмотрела. До этого мы с Илей много ездили, искали, Володя, как всегда, очень занят. Ни на чем я не останавливалась, ничего мне не нравилось. Хотелось что-то такое, чего словами не описать, но в общем красивый дом, причем в этом же тихом районе города. Сама я еще не ездила на машине, Иля, понятно, автомобиль, тоже не водит, значит, мы с ней обязательно должны быть привязаны к какому-то городскому транспорту, — чтобы напрямую до центра, чтобы не дергать Володю. Позже я сама села за руль, теперь мне уже все равно где жить.
Когда в редкие приезды я закупаю в нашем супермаркете продукты, люди считают, что я, наверное, содержу частный детский сад человек на восемьдесят. Во-первых, наши российские аппетиты, во-вторых, я закупаю всегда все впрок. В доме мальчики, мясо же им необходимо. И мяса много. Они даже йогурты уничтожают целыми упаковками.
Когда я первый раз увидела наш дом, точнее, еще не наш, он мне понравился с первого взгляда. Я только плохо представляла, где устроить мужу кабинет, но дом имел небольшую ротонду, выходящую в сад. Я боялась, что Володе не понравится, что у него кабинет со стеклянными стенами и с трех сторон он в саду. Не понравилось в конце концов нашим соседям, а Володе он как раз пришелся по душе. Полы в доме мраморные, но теплые, с подогревом. Я переживала, что так мне приглянувшийся дом может не приглянуться Иле и Володе, Что он покажется им неудобным, ведь большую часть времени они в нем проведут без меня. Привела я их с большим трепетом на смотрины, а дом им очень понравился. Мы, конечно, хотели сбавить цену, но нам объяснили, что хозяева в газете объявили стоимость еще большую. Дом продавался самими хозяевами, не банком и не конторой по недвижимости.