Но я придумала, как сохранить скорость. Скорость перелилась во вращение. Мы пробовали, искали новые возможности. Я сделала музыкальные купюры — «Спящая красавица» Чайковского — самый длинный балетный спектакль, а мне полагалось уложиться в два часа. Таковы еще одни условия, которые поставили передо мной. Я дала себе слово, что буду в день ставить по пять минут, точно по плану. По западным стандартам, на спектакль уходит четыре недели. Я взяла себе для первого раза шесть недель на постановку, но спектакль был готов через три с половиной. Такой нечеловеческий азарт привел к тому, что и у меня, и у труппы началась совершенно иная, новая жизнь.
Наташа и Володя Ульяновы
Пятнадцать лет назад в своей первой книге я ни разу не упомянула ни Наташу, ни Володю Ульяновых. И это при том, что мы почти с детства дружили, а потом десять лет вместе работали. Но сама жизнь помогла мне исправить эту ошибку, и с огромным удовольствием расскажу о дорогих для меня людях.
С Наташей мы познакомились в вечерней школе рабочей молодежи № 18. Находилась школа в центре Москвы, в здании художественного училища, и, повторюсь, заполняли ее большей частью будущие актеры ансамбля Игоря Моисеева. Потянулись туда же и фигуристы: мы хотели тренироваться два раза в день, что, учась в обычной средней школе, было невозможно. Первая, кто из нас стала ученицей вечерней школы, — Ира Люлюкова, потом туда записался Саша Веденин, за ним потянулся Сережа Четве-рухин. Люлюкова туда переманила и меня. Учился там со мной не только Никита Михалков, о котором я уже вспоминала, но и Коля Бурляев, и невозможно было представить, во что выльется его чудесный характер. Много известного и хорошего народа вышло в свет из дверей школы № 18.
Вот как произошла наша первая встреча с Наташей. Я подошла к школе, еще к ее старому зданию на улице Чехова, а по дороге, в переулке, стоит девчонка и спрашивает меня: «Ты в какой класс?» Я сказала, что в седьмой, она мне: «Ну тогда пойдем покурим. Курить умеешь?» Я говорю: «Нет». А Наташа уже имела за плечами балетное училище, танцевала, как и ее родители, на эстраде и даже участвовала в настоящих концертах, ездила с гастрольными коллективами по стране. Несколько классов она проучилась в училище Большого театра, потом перешла в подготовительную группу к Моисееву, но там общеобразовательные предметы не преподавали, и ей пришлось записаться в эту школу.
Так мы с ней рука об руку и пошли в школу, и я даже не хочу подсчитывать, сколько лет мы неразлучны. Потом Наташа поступила в ансамбль Моисеева, я тоже танцевала и стремилась к Игорю Александровичу. Я знала наизусть весь их репертуар, «прошла» его собственными ногами, все мои подруги оказались оттуда, они мне и показывали, как надо плясать. Наташа вышла замуж за Володю Ульянова, а я была у них свидетелем на свадьбе. Володя в ансамбле Моисеева считался ведущим артистом, он очень способный человек и танцевал сольные партии. У Ульяновых хорошая дружная семья, они любят друг друга, да что скрывать, вот уже тридцать лет они любят друг друга как сумасшедшие. И тридцать лет я с этой семьей не расстаюсь.
Как только Наташа закончила танцевать, я ее пригласила репетитором для молодых Бестемьяновой и Букина. Сразу же, уйдя на пенсию, она начала работать педагогом в школе у Игоря Александровича. Володя еще танцевал, он на пару лет моложе. Потом Наташа с Володей вместе закончили ГИТИС.
Наташа много работала в нашем ансамбле, вела хореографию и аэробику. А когда только образовался театр, Юра еще был его директором, она с нами немножко ездила, пока Володя еще танцевал. Наташа работала не только в спорте, трудилась она и в цирковом училище. Потом и Володя следом за женой преподавал и в цирковом училище, и в ансамбле Моисеева. Они все всегда делали вместе. На пару ставили и танцевальные номера в спектаклях Галины Борисовны Волчек в «Современнике», в этом театре они свои люди.
Так сложилось, что мне позвонила тетя Клава, мама Наташи, с которой они вместе живут, и сказала: «Таня, Наташка сейчас занята, ты бы с Вовой попробовала работать, он тебя никогда не подведет». Для меня этот совет оказался спасительным, только-только Надя уехала в ЮАР, и я тут же пригласила Володю в театр репетитором, и уже все спектакли для Англии мы делали вместе.
Надю Крылову мы провожали с Володей и с Наташей, мы же все одна компания. На следующий день после ее отъезда на работу вышел Володя. Человек удивительно добрый, преданный, высочайший профессионал, таких педагогов, как он, на свете мало. Именно педагогов-репетиторов. Их не осталось не только у нас в стране — во всем мире. Я могу Володе доверить любой отрезок будущей постановки. Он — правильно работающий педагог, причем работающий, как зверь. Я доверяла ему любую правку, любую купюру в спектаклях. У Ульянова сложились свои откровенные отношения с артистами, он с ними много и честно работал, а такое людьми всегда чувствуется. На Володю можно было совершенно спокойно оставить коллектив, а это качество дорогого стоит, ведь театральный коллектив — живой организм, который способен сотворить все что угодно — в любой момент он может собраться, но точно так же в любой момент может и разбежаться. От этого никуда не деться: театр есть театр. В нем как нигде сконцентрированы интриги, собираются группировки, развиваются заговоры. Большей частью именно такие отношения сопровождают театральную жизнь. Все перечисленное присутствовало и в нашем театре, но Вова всегда очень умело мог сладить с подобными проблемами. У артистов он пользовался авторитетом, они не могли не отдавать должное его профессиональному мастерству.