…Гастроли шли успешно, «Золушка» получилась прелестным балетом. Я считаю, что из трех спектаклей, поставленных мной, «Золушка», наверное, самый совершенный. Хотя в последнем спектакле «Красавица и Чудовище» я придумала массу самых разных забавных трюков и новых сценических решений. Возможно, я развилась как балетмейстер, мне удавались массовые сцены со сложнейшими перестроениями. Причем я придумывала совсем не те, что принято в знаменитых западных шоу на льду. Последняя постановка складывалась из многих находок, как изобразительных, так и технологических. К сожалению, мы не могли показать ни один спектакль за пределами Англии, таковы были условия контракта. Владельцы сами, без нашего участия, потом решили развить турне дальше, но у них ничего не получалось. Хотя небольшие, муниципальные театры есть по всей Европе.
Но первым делом, как они считали, они должны все выжать из Англии. Могилевский пытался устроить контракты в других странах, но они тут же перекрывали ему все дороги. Свободным временем мы не располагали, мы же подписали с англичанами соглашение на три года. Только и успевали, что приезжать в Москву делать новый спектакль и возвращаться в Англию обратно.
На самом деле даже если бы мы показывали один и тот же спектакль, то могли его годами возить по всему миру. По большому счету это настоящая глупость, выпускать каждый год новый спектакль. Если получилась удачная постановка, ее надо держать годами. Но из-за того, что люди, нас «купившие», оказались практически самозванцами в ледовом бизнесе, они и существовали в нем с трудом, кругом и бегом…
«Золушку» я любила. В ней, как ни в какой другой моей постановке поровну распределились сильные и интересные партии. Костюмы делала петербуржская художница Нателла Абдулаева, о которой я уже вспоминала. Спустя годы, когда я уже работала с Куликом, она приезжала в Америку, навещала свою дочку, потом перебиралась ко мне. На «Золушке» я задумала трансформацию костюмов, нужно было их поменять мгновенно прямо на сцене. Мы сидели с Нателлой сутками, она рисовала то, что подсказывала моя фантазия. Пишу эти строки, а передо мной висит эскиз Нателлы к «Золушке», я посмотрю на него, и настроение улучшается.
Новые костюмы нам шили англичане. Нам наняли какую-то бригаду, которая, по словам наших «хозяев», обшивает спортсменов. Не хочу вдаваться в подробности, но скандалов, в том числе и очень больших, было много. Они, естественно, не хотели тратить серьезных денег на настоящих мастеров, а в результате каждый костюм оказался не-дошит и недоделан. Но впадать в тоску времени не оставалось, потому что на послезавтра назначили премьеру. Костюмы нам привезли за день до нее. Двое суток мы все перешивали. В портняжек превратились все, включая меня и артистов. Справедливости ради замечу, что костюмы — это проблема во всех театрах мира. Я была приглашена к Борису Эйфману, сидела на заключительных репетициях и видела, что какие-то детали костюмов перешивались даже в последние часы перед премьерой.
Вальс в «Золушке» получился волшебным. Весь бело-золотой. Ребята стремительно проносились по две, по зри пары, по одному. У каждого в этом вальсе своя любовь, своя мечта. Необыкновенной красоты вальс! И в «Золушке» тоже соорудили изобретенный мною подиум. К нему построили большую лестниц вдоль задника, по которой бежала Золушка. Декорации заказали художнику-англичанину, очень милому человеку, я с ним с удовольствием много общалась.
В «Золушке» артисты себя попробовали в самых разнообразных амплуа. Мне удалось по ходу спектакля вводить их в новые и новые роли. Обычный исполнитель уже бы взвыл, но наши к таким трудностям привыкли, повторю, что все они прошли тяжелую школу большого спорта. Изначальный принцип ансамбля не нарушался, зато никто не чувствовал себя обделенным. Я стала устраивать рекламу своим питомцам; в одном городе про одного расскажу, в другом — про второго. Журналисты приглашались на разные составы. Я изо всех сил старалась ничем не ранить самолюбие каждого артиста… Оказывается, сами-то они беспокоились совсем по другому поводу, их волновали иные проблемы, в основном материальные. Как выяснилось, их самолюбие было вполне удовлетворено гастролями на За-паде. А я-то переживала, что большинство из них расстраивается из-за того, что главные партии не катают. Вот в чем заключалась моя роковая ошибка. Справедливости ради надо сказать, что мне об этом без конца твердил Могилевский. Грешить не буду, были в коллективе и такие люди, которые думали хотя бы и о том, и о другом.