По мере того как мы приближались к центру становилось холоднее. Изо рта уже валили просто клубы пара, а Влад посильнее закутался в свою куртку. Город производил удручающее впечатление, чем ближе мы приближались к центру, тем больше было следов разрушения. Некоторые здания были словно бы срезаны гигантским ножом, другие оплавились, на некоторые словно бы наступили.
Примерно на полпути, мы наткнулись на натуральную баррикаду, собранную из различного мусора, поверх неё лежал белый снежок, у обочины стоял сгнивший остов какого то автомобиля.
— Этот чёртов Асманте, явно, рассказал не всё, ты только посмотри, как расположена это баррикада, жители пытались задержать кого-то из нутрии, от портала. И этот кто-то отвечал на эти попытки, тяжёлой артиллерией. Как считаешь Наташ? — спросил Влад, через гарнитуру.
— Не знаю, попробую протиснуться между теми зданиями, судя по размеру воронки, там грохнулся фугас, держитесь крепче. — Ответила Наташа.
— Посмотри, земля не взрыта, а оправлена. Чем-то напоминает плевок Дракона, уж не его они пытались остановить, но тогда зачем баррикада… — Размышлял Влад в слух. — Ладно, поехали дальше.
Машина дёрнулась, и мы, с трудом перемахнув через воронку, двинулись дальше, примерно через полкилометра, местность стала напоминать документальные военные кадры, от домов сплошные остовы, не одного целого здания, следы выбоин на уцелевших стенах.
— Похоже, из меня сделали дурака, чёрт. Отвык я иметь дело с теми, кто может и приврать. — Злость в голосе Хотника в равной толике перемешалась с раздражением.
— Почему ты думаешь, что нас солгали? — я не видела пока повода сомневаться в словах Асманте.
— Потому, что тут люди убивали людей… Это моя теория, хорошо так думаю я, наши души способны напрямую взаимодействовать с реальность, именно по этому, любая душевная рана, отражается на физическом теле. — Глаза Влада слабо засветились, он говорил тихо, но я прекрасно его слышала, налетел холодный порыв ветра, взлохматив ему волосы. — Я видел, как отверженный юноша покрывается незаживающими язвами. Мне доводилось, как отец умирает вслед за сыном. Наше тело, это отражение души, и только воздействие на тело, способно нанести душе раны. Но душа гораздо больше, она истекает из тела.
— А теперь смотри. — Влад закрыл глаза, и мы вдруг оказались в эпицентре сражения. Люди в белой броне, шли из цента, практически непрерывно поливая пространство перед собой зелёными лучами. Им противостояли другие в красно-желтых комбинезонах, отстреливаясь из домов, баррикад, и машин.
Белые двигались короткими перебежками, укрываясь за преградами, и поливали огнём почти беспрерывно, иногда, что-то падало, сверху превращая задние или баррикаду в огненный ад. Красные отстреливались, но явно проигрывали этот бой. Белых было больше, и казалось, что смерть белого бойца совершенно не волнует. Они сноровисто и деловито, уничтожали, сопротивляющихся им красных, словно бы выполняя знакомую работу, и могу сказать, что делали они это хорошо.
— Это было бойня, правительственные войска шли от врат, все, пребывая, а поселенцы пытались их остановить, классическая борьба за независимость, чёртовы предатели… — Картинка вокруг, потихоньку меркла, пропали пожары и запах дыма, снова стало невыносимо холодно, теперь я по-другому смотрела на силуэты припорошенные снегом.
Влад слегка покачивался из стороны в сторону, как на ветру, а потом открыл глаза, в них плясала жуткая тоска. Мгновение и в глазах заплясали яростные огоньки, вокруг стало словно бы ещё холоднее.
— Успокойся, Влад, нам надо выполнить работу, и проваливать из этого чертового мира, и поспокойней, ты пугаешь Сайреса. — Раздался в наушниках голос Наташи.
— Я решил, мы не будем взрывать этот город, держи курс к остову корабля. — Каким-то странным голосом проговорил Влад.
— И что мы будем делать? — поинтересовалась Наташа.
— Выполнять задание.
Становилось всё холоднее, БТР из-за гор мусора и покореженной техники двигался крайне медленно, в одном месте нам даже пришлось ехать в объезд. Дорогу напрочь перегородила огромная боевая машина, похоже, когда то этот агрегат шагал, на четырех массивных ногах, которые были словно бы подрезаны под коленом.