глаза, девушка услышала характерный лязг бляшки ремня, расстёгивающейся ширинки, а после вскрикнула, когда мужчина отодвинул тонкую ткань нижнего белья и резко вошёл, постепенно наращивая темп. Он заломил ей руки наверх, а сам кусал её за плечи и шею, рыча от наслаждения. Мишель уже не старалась выбраться из его хватки, прекрасно осознавая, что это делать совершенно бесполезно, поэтому
по её лицу стекали слёзы.
— Себастиан, пожалуйста, прекрати, мне больно! — помимо удовлетворённых стонов Себастиана и громких криков Гальяно, слышались смачные пошлые шлепки тел. Стэн не сдержался, ударяя девушку по упругой ягодице и притягивая её к себе за волосы. Его совершенно не беспокоило, что Мишель испытывает отнюдь не самые приятные ощущения, особенно без предварительных ласк, которые хоть как-то могли бы смягчить резкие толчки «насухую» внутри неё. Себастиану просто нужно было расслабиться, выпустить пар своим любимым образом, воспользоваться телом хрупкой девушки, которая не могла оказывать сопротивление. Он двигался в ней всё более жестче, совершенно не слыша за своими стонами болезненных выкриков.
— Твоя спина уже зажила? — это было единственное, что он мог сказать в данный момент, а после мужчина вышел из неё, изливаясь на пол. Стэн с силой откинул Мишель на кровать. Переведя дыхание, он дошёл до своего ящика и достал влажные салфетки, устраняя последствия.
— Прости, но я просто попросила не делать мне больно, — не осмелившись поднять взгляд на него, Мишель шмыгнула носом, сильнее запахивая халат.
— Меня не ебёт — больно тебе, или нет, — он наскоро застегнул ремень и ширинку, Вспомнив о том, зачем он в принципе пришёл к Мишель, Себастиан отошёл к шкафу, где хранились важные документы. Достав оттуда ту самую красную папку, Стэн кинул её на коленки девушке. — Страница номер восемь, звони матери.
— Что ты имеешь ввиду? Себастиан, нельзя так делать без предупреждения, я же с ней давно не виделась! Может она вообще не захочет со мной говорить? Да и зачем это делать?
— Вот скажи, мне, Мишель, — Себастиан подошёл к ней, присаживаясь напротив на корточки. — Когда всем раздавали хорошую сообразительность, ты стояла в очереди за бесстрашием? Просто я больше не могу дать объяснение твой борзости с утра
пораньше, — лично открыв папку на нужной странице и указав пальцем на номер, Стэн протянул телефон. — Звони.
От его холода в голосе внутри всё сжалось. Мишель прекрасно понимала, что если сделает ещё что-то против его воли, то этот человек не ограничится недавними розгами, и найдёт более изощрённый метод, чтобы привить ей покорность и сдержанность. Мишель трясущимися руками потянулась за телефоном и нехотя, как можно дольше набирала двенадцатизначный номер, всё это было под наблюдением Стэна, который казалось готов был выхватить телефон и сам позвонить родителям Мишель. Всё внутри сжималось, Мишель сама не хотела признаваться себе насколько сильно тосковала по родителям и как ей не хватало тёплой маминой руки, особенно в такой ужасный период её жизни. Гудки тянулись непозволительно долго, и сказалось, что на самом последнем Аннет ответила.
— Алло, я вас слушаю, — практически неизменившийся с того времени голос раздался на том конце: такой же нежный и добрый, как и раньше, но в нём слышалась усталость и какая-то надежда, что именно сейчас ей позвонила родная дочь.
— Мама… Это Мишель, — в трубке послышался всхлип. — Я скучала по тебе.
— Не может быть, Мишель, это ты! — уже по голосу можно было определить, что Аннет плачет, и вероятнее всего, это были слёзы радости. — Что-то случилось? Почему ты звонишь?
— Мам, в моей жизни за это время много всего приключилось, можно мы приедем к тебе с отцом на несколько дней? — девушка пыталась успокоиться, но рука Себастиана, которая сжимала коленку, не давала расслабиться.
— Мы? У тебя появился мужчина?
— У меня есть ребёнок от этого человека, мам, — шумно выдохнув, Мишель заметила, как взгляд Себастиана стал более заинтересованным, нежели несколько секунд назад.
— Вы завтра прилетите, да? — с надеждой спросила пожилая женщина, стараясь маскировать свой надрывной голос, что получалось крайне плохо.
— Мы постараемся мам, пока, — сбросив вызов, Мишель разрывало от смешанных чувств.
С одной стороны, девушка безумно сильно хотела увидеть мать и отца, образы которых практически стёрлись в памяти, а другой она понимала, что все эти несколько дней могли превратиться кромешный ужас. Мишель практически никогда не находила
общего языка со своей роднёй, расходясь в мнении абсолютно везде и во всём. Отец постоянно навязывал свою точку зрения и заставлял соглашаться с ним, что крайне мешало жить им в одном доме.
— Мишель, я вижу по твоему выражению лица, что что-то явно не так. Она обидела тебя? — Себастиан накрыл ладонью её кисть, поглаживая. К постоянной смене настроения девушка уже привыкла, поэтому подобный контраст её совершенно перестал удивлять.
— Я сейчас поговорила с человеком, с которым не общалась шестнадцать лет, Стэн. После всего, что я наговорила им перед своим уходом из дома, удивительно, как она имеет желание со мной разговаривать, я же ужасна, — закрыв руками своё лицо,
она поставила локти на колени, опираясь на них.
— Может быть они тысячу раз пожалели о том, что вообще вступили с тобой в конфликт в тот день, когда ты хлопнула дверью. Мишель, родители, которые по-настоящему любят своё чадо, всегда примут его таким, какой он есть, даже после забастовки со стороны ребёнка продолжительностью в шестнадцать лет, — мужчина убрал руки с её лица и легко улыбнулся. — Мне приготовить завтрак? Вижу, что ты не в состоянии этого делать, — Мишель несильно замотала головой и коротко попросила о помощи на кухне.
По пути Себастиан зашёл в гардеробную, переодеваясь в серую клетчатую рубашку и чёрные джинсы, а после отправился на кухню. Не блестя своими кулинарными навыками, он решил остановиться на самой примитивной яичнице, которая в классическом виде была легка в приготовлении. Через пятнадцать минут на кухне стояли на удивление приятные и ароматные запахи, возбуждающие вкусовые рецепторы. Вскоре на веранду вышли Мишель и Изабелла — первая пыталась выдавить из себя улыбку, а вот вторая
демонстративно игнорировала абсолютно всё, что говорил Себастиан.
— Может хватит обижаться? — не выдерживав долгой паузы за столом, заговорил Стэн. — Или слово отца для тебя уже ничего не значит? Мы с матерью настолько сильно тебя избаловали?
— Себастиан, не надо, — погладив его по плечу, Мишель пыталась успокоить мужчину, который так и норовил вступить в конфликт. — Может ты лучше скажешь, когда нам нужно собираться вещи?
— Сейчас и собираем, мы должны сегодня уже вылететь и быть там, перелёт всего ничего — пять часов. Два часа на сборы, и в пол первого едем на аэродром, у моего пилота сегодня нет выходного, — посмотрев на наручные часы, Стэн похлопал в ладоши — В темпе, девочки, в темпе.
Белла бросила на него гневный взгляд, и отбросила вилку в сторону, вставая из-за стула, съев всего лишь четвёртую часть порции. Девочка быстро затопала к двери, но была остановлена громким криком.
— Куда собралась? Изабелла, быстро села за стол и доела, день предстоит тяжёлый! — Белла всего лишь повернула головой в его сторону, а после снова отправилась вперёд, невзирая на посторонние крики отца. Себастиан перевёл взгляд в тарелку Мишель,
где все оставалось нетронуто. — Тебя, я так понимаю, придётся кормить, как совсем маленького ребёнка. Это не дело! Ты в последнее время питаешься одним
кофе и чаем, ты сильно истощилась, и вся одежда на тебе скоро начнёт висеть. Мишель, так и в обморок упасть недолго, нельзя доводить до такого состояния, — мужчина взял вилку и отломил небольшой кусок, накалывая и пододвигаясь ближе к девушке.
— Себастиан, я не хочу кушать, мне было достаточно того, что я съела, — он повернул её к себе. Нахмурившись, он всё же заставил съесть небольшой кусок яичницы, но своим результатом он всё равно был недоволен.