Машина остановилась около дома, Крис почти силком вытащил девушку из неё, Мишель больше была похожа на тряпичную куклу, нежели на человека. Эванс сразу повёл её в ванную, стал отмывать следы крови, снял одежду и переодел в то, что нашёл самым первым, не испытывая в этот момент ничего, кроме сочувствия и сожаления, ведь он сам пообещал, что никто не пострадает. Крис не смог сдержать своё обещание и в некоторой степени винил себя за это. Когда Мишель хотя бы внешне стала похожа на нормального человека в чистой одежде и не окровавленными руками, он повёл девушку в гостиную, а сам удалился на кухню, чтобы навести чай, в состав которого входила большая доза коньяка, заменяющий самое качественное и дорогое успокоительное. Крис со скоростью света вернулся к Мишель, не желая оставлять её одну. Он долго наблюдал за девушкой, и всё-таки решаясь прервать паузу, Эванс всё-таки начал разговор.
— Мишель, я не могу даже представить насколько тебе сейчас тяжело, но выслушай меня, — она лишь перевела взгляд на него, давая сигнал, что готова слушать. — Такой исход событий было сложно предугадать, наши парни сделали всё, что могли, а им дан приказ любым способом защитить Дона. План их операции заключался в том, чтобы сначала устранить его дочь, а после и его самого, потому что Стэн был их главной целью, а обычно вместе с Доном устраняют и всю его семью. Беллу спасти не удалось, снайпер успел снять лишь другого. Никто из нас не ожидал, что всё произойдёт так быстро. Мне жаль, Мишель, — Крис пересел ближе к девушке, и та поставив на журнальный столик кружку, уткнулась в плечо Эванса, громко рыдая. Она кричала что-то нечленораздельное, но мужчина лишь поглаживал её по рыжей макушке, понимая, что больше слова здесь ни к чему.
Эванс не знал, сколько это продлилось, но вскоре она всё-таки остановила истерику, продолжая лишь тихо всхлипывать на его плече. Входная дверь грузно хлопнула, и Крису пришлось переложить Мишель на подушку, но он прекрасно понимал, что она не спала. Она сегодня уже не сможет заснуть. Мужчина молча вышел в прихожую, спуская пистолет с предохранителя, но обнаружив там Себастиана, выдохнул, устало потирая переносицу.
— Ей сейчас сложно, лучше не беспокой её, дай Мишель прийти в себя, — увидев, как Стэн попытался пройти в гостиную, Крис положил ему свою руку на плечо, загораживая проход. Себастиан моментально всё понял, понимающе кивая, а после мотнул рукой, указывая на кухню.
— Пришли несколько своих ребят сюда, потому что в этом доме сейчас небезопасно, мне страшно за то, что и её могут устранить, как ненужного свидетеля и мою так называемую девушку, — Стэн разлил по бокалам виски и прикрыл глаза, падая на стул. — Боюсь, что это был последний спокойный день в моей жизни, дальше всё усложнится, и не факт, что финал будет хорошим для нас обоих. Ситуация стала накаляться.
— Не делай категоричных выводов, пока точно не знаешь, что ждёт тебя дальше, — Крис отошёл к двери, с силой сжимая ручку. — Ребят пришлю, без вопросов, но будь начеку. В самый неподходящий момент тебя не сможет спасти даже столько охраны, — больше Крис ничего не сказал, и скрылся, оставляя Себастиана в раздумьях.
За час мужчина так и не пришёл к единой мысли — он долго размышлял над тем, что будет дальше, но создавалось впечатление, что его может и не быть совершенно. Впервые он был в тупике, не зная, какие действия предпринимать завтра, это всё больше и больше разочаровывало Себастиана. Он отошёл к бару, чтобы достать ещё одну бутылку, но развернувшись, заметил, как заплаканная девушка направлялась в его сторону.
— Мишель? Я думал, что ты спишь… Иди обратно, я сейчас подойду, — но та будто целенаправленно пропустила эти слова мимо себя.
— Я ненавижу тебя! В этом ты виноват! — уши глушило от громкости её крика, а в её голосе отчётливо слышалось отчаянье. — Да чтобы тебя так же застрелили, как псину, ты урод! — Мишель подбежала к нему и начала силой колотить его по груди, пока из её глаз безутешные и горючие слёзы, задыхаясь из-за накатившей истерики. — Это из-за тебя я потеряла свою дочь, из-за твоего ебаного бизнеса! — он явно не ожидал такого напора, но не был против этого, хотя где-то в глубине души ему всё-таки было обидно. Они оба жалели об утрате.
— Хватит выставлять меня одним виноватым! Она не без твоей помощи мертва! — мужчина тоже стал переходить на крик, перехватывая её руки, прижимая ближе к себе. — Именно ты начала вольничать и сообщила в полицию, что было категорически запрещено!
— А что мне ещё оставалось делать?! Наблюдать за тем, как они потом будут устранять ненужных свидетелей после удачного проведения своего плана, да?! Как ты не понимаешь, что не из-за денег это всё заключалось! — она была уже обессилившая, и не имя сил больше размахивать руками в разные стороны, обмякла на груди Себастиана, который прижимал её к себе. — Ненавижу тебя…
— Хватит, пожалуйста, мне тоже очень больно, — мужчина быстро смахнул единственную проступающую скупую слезу, и поцеловал Мишель в макушку, облокачиваясь на тумбу позади. — Пошли спать, завтра будет сложный день.
Время давно перевалило за полночь, а Мишель совершенно не спалось. Перед глазами до сих пор стояла картина, как безжизненное тело дочери лежало у неё на руках, и взгляд её был пустым. На лице у девочки застыл страх, и от воспоминаний об этом, Мишель хотелось взвывать. Девушка осознавала, что здесь её больше ничего не держит, да и причин оставаться больше не было. Из-за Себастиана её жизнь покатилась кубарем вниз, он отнял лучшие годы её жизни, и в один момент обида взяла верх — человек не должен продолжать радоваться жизни, а его грешки не должны просто так сходить ему с рук. Она открыла глаза и поднялась с кровати, стараясь делать
это как можно тише. Вариантов было много, но один из них Мишель прокручивала у
себя в голове уже несколько часов подряд, и наконец она решилась на отчаянный
поступок. Дойдя до кухни, девушка взяла первый попавшийся нож, который в темноте свой сталью отсвечивал лунный свет, бьющий в окно. Глянув в сад, Мишель поняла, что луна сегодня слишком огромна — хотелось взвыть волком, забыть всё произошедшее и наконец открыть глаза, оказавшись вновь двадцатилетний девчонкой, которую заботит лишь то, куда отправиться с Крисом на следующий день своего пребывания на острове. Окинув взглядом своё отражение, она вздохнула и отправилась обратно в спальню. Сейчас в ней боролись две личности — бросить холодное оружие и бежать из этого дома без оглядки, не оборачиваясь назад, а вторая кричала ей, что нужно покончить с этим раз и навсегда. Сделав финальный шаг, Мишель переступила порог комнаты и врезалась в разгорячённую грудь Стэна.
— Ты чего не спишь? — мужчина потянулся к выключателю и включил свет. В глаза ему бросился нож, и в одночасье он всё понял. — Хочешь отомстить за всё, что я с тобой сделал? — Себастиан сделал шаг назад, разводя руки в стороны. — Что ж, я этого заслужил.
— Себ, я устала всё это терпеть. Каждый чёртов день я терпела с твоей стороны побои, оскорбления и наплевательское отношения. Жизнь с тобой, это как сидеть на пороховой бочке — не знаешь, когда рванёт. Каждый день я не понимала, какой проводок перерезать на этот раз — синий или красный. Ты стал моим кошмаром, который преследовал меня на протяжении девяти лет. Каждый чёртов день я смотрела на дочь и вспоминала о тебе! –по щекам скатилась одинокая слеза, а на его лице ещё ни один мускул не смел дрогнуть. — Вы были похожи, как две капли воды. Каждый чёртов день именно ты устраивал мне психологический террор, под натиском которого я постепенно сходила с ума, а ты лишь насмехался и продолжал делать это. Я спятила, Стэн. Ты испортил мою жизнь, превратив её в самый настоящий ад на земле.
— Я знаю, Мишель, знаю. Я животное, которое не заслуживает прощения и права на жизнь, потому что я сам перешёл многим дорогу, отбирая у них это право. Я забрал его у тебя. В моих руках ты была куклой, а я был твоим кукловодом, дёргавшим за верёвочки. Я упивался с твоей беззащитности и никчёмности. Но ты сильная, ты очень сильная, Мишель. Сделай же это и закончи эту историю раз и навсегда. Такие, как я, не должны жить, для таких даже существование слишком дорого, — Себастиан поднял на неё тяжёлый взгляд, увидев в её глазах нерешительность в последующем действии. — Воткни в меня уже чёртов нож, тряпка! — это было спусковым крючком к действию.