Еще минуту назад Белль почти ненавидела Чудовище за то, что сначала тот пленил отца, а потом ее, но теперь она чувствовала, что должна его защитить. Эта перемена смутила ее. Разум говорил, что только сумасшедший будет пытаться оправдать его поступки, но сердце Белль видело дальше разума.
— Папа, помнишь Андрокла?
— Конечно. Наш… э — э — э, сосед.
— Сосед? — Белль заморгала и уставилась на него.
Пожалуй, графиня действительно была права.
Он сильно постарел. Попасть в темницу, а потом потерять единственную дочь — такие потрясения кого хочешь сведут с ума.
— Нет, папа, — мягко сказала она. — Андрокл из басни Эзопа. Помнишь, мы читали ее на ночь?
— Да — да, конечно, — поспешно ответил Морис.
— Чудовище совсем как тот лев с шипом внутри.
— Ты видела у него шип?
— Шип в его сердце, папа. С ним произошло что — то ужасное.
Но Морис был явно не в том настроении, чтобы проявлять снисходительность.
— Почему мы вообще тратим время на разговоры о Чудовище? — воскликнул он. — Мне совершенно нет до него дела. Я волнуюсь только о тебе! Лучше расскажи, как ты здесь очутилась? Как познакомилась с графиней?
Белль рассказала об обстоятельствах, что привели ее в Страну Грез.
— Говоришь, волшебная книга? — переспросил Морис.
— Да, графиня положила ее туда, где я могла ее найти. Она узнала, что с нами случилось. Она хочет нам помочь. Ведь она знала мою мать… так она мне сказала.
Воинственный настрой Мориса исчез, взгляд потеплел и стал мечтательным, как бывало всегда при упоминании его жены.
— Это очень на нее похоже, — сказал он. — Добрейшей души человек. Всегда такой была. Вот уж здесь, в ее поместье, я спокойно могу сорвать для своей дочки розу, и меня не схватят и не бросят в темницу!
С этими словами он протянул ей душистый белый цветок. Белль с наслаждением вдохнула его аромат, но тут заметила темные капельки на лепестках.
— Ой, папа, у тебя кровь! — воскликнула она, схватив его за руку. — Ты, должно быть, укололся шипом.
— Пустяки, пройдет, — ответил Морис, но капли темной, почти черной крови стекали на землю.
Белль все еще сжимала в руке платок.
— Давай палец, — сказала она. — Нужно перебинтовать.
Она осторожно обвернула ранку платком. Руки Мориса были холодны, как лед.
— Ты совсем замерз! — воскликнула она, пытаясь согреть их растиранием.
Холодные ладони, неуклюжие движения, его забывчивость — все это не на шутку встревожило Белль.
— Папа, кто же заботился о тебе все это время? — с горечью спросила она. — Ты принимал рыбий жир? А окно на ночь не забывал закрывать? Знаешь же, какие у нас сквозняки…
— Со мной все в порядке, Белль, — ободряюще заверил он ее. — А вот о тебе я беспокоюсь. Не хочу, чтобы ты возвращалась в замок Чудовища. Надо что — то придумать, чтобы ты осталась здесь.
— Мадемуазель Белль! — вдруг раздался чей — то радостный голос. — Ты ли это?
Быстрым шагом к ним направлялся улыбающийся Анри.
ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ
— Рад снова видеть тебя. — Анри поклонился Белль.
— И я рада, — просияла Белль. — Анри, позволь познакомить тебя с моим отцом, Морисом. Папа, это мой друг, герцог де Шоз-Пассе.
— Это честь для меня познакомиться с вами, сэр, — сказал Анри, снова кланяясь.
— Честь и для меня, молодой человек, — ответил Морис.
— Графиня высоко ценит ваше мастерство, — продолжал Анри. — Каждый раз, когда я приезжаю, она показывает мне ваши шкатулки, чтобы вызвать у меня чувство жгучей зависти. Могу вас заверить, ей это удается! Надеюсь, мне удастся приобрести одну из ваших чудесных поделок?
Морис зарделся от удовольствия и расплылся в улыбке. Белль мысленно поблагодарила Анри за комплименты ее отцу.
— Морис! Вижу, ты познакомился с нашим герцогом! — с этими словами графиня поднялась на террасу.
Морис вытянулся в струнку, завидев ее.
— Верно! Чудесный молодой человек! — сказал он.
— Госпожа графиня, вы совершили непростительную ошибку, пригласив меня сегодня, — насмешливо заявил Анри. — Мы с месье Морисом договорились: я покупаю его следующую шкатулку.
— Ты просто неблагодарный нахал! — Графиня легонько шлепнула Анри веером по руке, затем взяла Мориса под руку. — Идемте! Вернемся в беседку. Мушар принесет нам угощение. И Морис, я сделаю все, чтобы ты передумал относительно того, кому продать очередную твою шкатулку. — Графиня склонилась к его уху и громко прошептала: — Заплачу вдвое больше!