Он умолк и улыбнулся, но улыбка вышла горькой.
— Я видел, как люди могут любить, — продолжил он. — Это удивительно. Однажды хозяин укладывал меня в фургон после представления, и на моих глазах человек спас своего сынишку. На того неслась карета, отец оттолкнул мальца, а сам попал под колеса. Он спас его ценой своей жизни…
Отто покачал головой.
— Какой же сильной должна быть любовь, чтобы заставить человека совершить такое!
— Ты прав, Отто, — сказала Белль, и в ее памяти возник образ отца.
— Жаль, что я так и не узнал, что значить любить.
Он сунул руку в карман, вытащил платок и протянул его Белль.
— Это лучшее, что я могу для тебя сделать. Знай, я пытался любить тебя, когда притворялся твоим отцом.
Отто дотронулся до ее щеки.
— Я пытался, но у меня не вышло. Наверное, чтобы любить, нужно иметь сердце, а его-то у меня и нет.
— Ах, Отто! — воскликнула Белль и порывисто обняла его.
Когда она разжала объятья, ее взгляд упал на окно позади Отто. С карниза свисали лохмотья ярко — красных портьер. Белль задумчиво смотрела на побитый молью шелк; рука нащупала в кармане маленькие ножницы.
— Подожди — ка, — сказала она манекену, и ее глаза загорелись.
Она подбежала к портьере, сорвала ее и расстелила на полу. Присев на корточки и бережно расправив складки, Белль принялась что — то вырезать.
— Вы беспокоились о времени, — сказал Отто. — Не волнуйтесь, у нас его уйма! Смерть еще не скоро покинет свой особняк, чтобы сеять хаос в мире, так что молено не торопиться.
Однако задача оказалась не из легких — маленькие ножницы с трудом справлялись с тканью. Отто, Люцианос и Арана молча наблюдали за работой Белль. Наконец она шумно выдохнула и поднялась с колен, держа в руках произведение своего труда — потертое шелковое сердце.
— Арана, поможешь? — попросила она паучиху.
Та недовольно фыркнула, но все — таки взяла сердце и взобралась на грудь Отто. Манекен вопросительно глянул на Белль, она молча кивнула ему.
Арана приложила сердце к левой стороне груди Отто и принялась пришивать его к сюртуку с помощью своей паутины. Закончив, она похлопала сердце всеми своими лапками и спрыгнула на пол.
Отто склонил голову и разглядывал шелковое сердце, затаив дыхание. Щеки порозовели у него от восторга. Он поднял голову и улыбнулся.
— Вот теперь я знаю! — воскликнул он. — Знаю, что значит быть живым! У Любви своя магия! И сильная! Очень сильная!
Он закружился, раскинув руки в стороны.
— Я люблю тебя, Белль! Я люблю тебя, паучок! И тебя, жук, тоже!
Сердце Белль запело. Она улыбнулась в ответ.
Люцианос закатил глаза.
— Замечательно, Отто, я рад за тебя. Честно, рад. Но если мы не заберем монету у Анри, Белль… в общем, она умрет.
— Я помогу вам! Обожаю помогать! — Отто продолжал вертеться.
— Если хочешь нам помочь, остановись наконец и скажи, где Анри! — не выдержал Люцианос. — Ты знаешь, как вернуть монету? Нам придется что — то придумать, ибо я очень сомневаюсь, что Анри так расчувствуется, глядя на твое вырезанное сердце, что сам отдаст ее Белль!
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ
— Белль! — ревел Чудовище, рыская по библиотеке в уверенности, что найдет ее здесь. — Белль! — он остановился посередине комнаты и сжал кулаки.
Остальные тоже разбежались по углам, выкрикивая ее имя.
Но она не отзывалась.
— Мессир, ее здесь нет, — сказал Люмьер.
Когсворт, миссис Поттс и Плюметт подошли к Чудовищу.
— Мы везде посмотрели.
— Значит, она ушла от нас — Чудовище наконец произнес то, что боялись сказать остальные. — Сбежала в свой Вилльнёв.
— Но, хозяин, волки… — испуганно начала миссис Поттс.
— Принесите пальто, — хмуро приказал Чудовище. — Пойду ее искать.
— А вдруг уже поздно? — жалобно пискнула Плюметт, и ее перышки задрожали. — Что, если волки…
— Молчи! — набросилась на нее миссис Поттс. — Не смей даже думать об этом!
Чудовище почесал затылок.
— Подождите. Получается какая — то ерунда. Как Белль могла уйти? Двери в библиотеку были заперты изнутри.
— Через окно! — воскликнул Когсворт. — Она выпрыгнула из окна в сугроб. Точно так же я сбежал из прусской тюрьмы, куда угодил после сражения при Фелинггаузене…
Все бросились к окнам, не дослушав историю Когсворта.
— Из этого окна она не могла выпрыгнуть, — крикнул Люмьер. — Оно закрыто!