— Это тоже! — откликнулась миссис Поттс.
Чудовище в замешательстве смотрел на нетронутый снег за окном.
— Если бы она сбежала через окно, на снегу остались бы следы. Но их нет! Где же она? Куда она могла исчезнуть?
В этот момент из глубины комнаты донесся громкий отчаянный лай. Секунду спустя из-за шкафов вылетел запыхавшийся Чип. Фру — фру неслась впереди него.
— Сюда! — кричал он. — Скорее!
— Ты нашел ее? — всполошилась Миссис Поттс.
— Нет, но идемте за мной! Скорее! — в нетерпении подпрыгивал он. — Мне кажется, я знаю, куда она ушла!
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ
— Белль, я люблю тебя, — радостно промолвил Отто.
Белль обернулась и приложила палец к губам.
— Я тоже тебя люблю, Отто, но можно чуть тише? — прошептала она.
Отто энергично закивал.
— Я люблю тебя, Арана! — громко прошептал он и неуклюже побежал за Люцианосом, летящим рядом с Белль.
— И тебя я тоже люблю, добрый черный жук!
— Боже праведный, приятель, возьми же себя в руки! — Люцианос дрожал от возмущения.
Отто схватился за грудь.
— Твои слова разбили мое сердце, — произнес он.
— У тебя будет разбито не только сердце, но и все остальное, если Анри найдет нас раньше, чем мы его! — зашипел Люцианос.
Отто сердито глянул на жука.
— И можешь еще так не громыхать? — раздражительно спросил жук.
— Не могу, — проворчал Отто. — Мои суставы совсем…
— Тише! — Белль обернулась и сделала им знак глазами.
Они вышли из кабинета и отправились на поиски Анри. Где — то в доме кто — то продолжал играть на клавесине.
— Не уверен, что он нас услышит сквозь эту ужасную музыку! — заявил Отто.
Они подошли к оранжерее, и нестройные звуки зазвучали громче.
— Может, это Анри играет? — спросил Люцианос.
— Есть только один способ проверить, — ответила Белль.
Огромные двери, ведущие в оранжерею, были распахнуты. Белль спряталась за одной из них и тихонько заглянула внутрь.
Анри сидел за клавесином, судорожно поднимая руки и со всего размаха опуская их на клавиши. Белль отступила за дверь.
— Это он? — спросил Люцианос.
— Он, — прошептала Белль. Она прислонилась к двери; легкая дрожь пробежала по ее плечам. — Как же мы заберем монету?
— Нет ничего проще! — сказал Отто. Люцианос вытаращил глаза.
— И что ты предлагаешь? Задушить его в объятиях?
— Нет, перерезать его нитки. Он же марионетка? Значит, у него должны быть нитки.
— Отто, это гениально! — прошептала Белль.
— Если ему перерезать нитки, он не сможет погнаться за нами!
Отто ухмыльнулся.
Люцианос подполз к дверям, посмотрел на Анри и вернулся.
— Я не вижу никаких ниток, — сказал он.
— Это не значит, что их нет, — ответил Отто.
— Когда графиня заколдовала его, она сделала их невидимыми. Подкрадемся и покончим с ним!
— Да уж, неплохо придумано, — задумчиво произнес Люцианос и бросил тревожный взгляд на двери. — Если только он…
— Если только он что? — нахмурился Отто.
— Если только он не покончит с нами первым.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ
Белль стояла в дверях оранжереи, зажав в руках ножницы.
Сердце у нее в груди стучало так громко, что она была уверена — Анри наверняка услышит.
Глубоко вздохнув, собрав волю и мужество в кулак, она шагнула за порог. Еще шаг. Пауза. Еще. Люцианос и Арана бесшумно ползли за ней. Отто остался за дверями, чтобы ненароком не скрипнуть. Так, крадучись, замирая и вздрагивая, они пересекли комнату.
Анри продолжал свою жуткую нестройную пьесу. Белль молилась, чтобы он и дальше был так же поглощен музыкой и не заметил ее. Подойдя ближе, она увидела, как над ним что — то подрагивает. Нитки! Отто был прав!
Магия графини рассеивалась, теряя власть над Анри. Нитки становилось видно все отчетливее. Они тянулись от его головы, челюсти, плеч и запястий, но больше всего ниток было прикреплено к ногам. Белль проследила за ними взглядом — они исчезали где — то в вышине.
«Какие перерезать сначала? — думала она. — Те, что двигают руками, чтобы он не схватил меня? А вдруг он вскочит и погонится за нами? Тогда лучше отрезать нитки от ног…»
Белль вспомнила злобную ухмылку Анри, когда тот заполучил ее монету. Вспомнила, как он загнал ее в летний домик. Пальцы предательски задрожали, и она чуть не выронила ножницы. Что если Анри заметит ее раньше, чем она перережет нитки? Или они настолько прочные, что она вообще не сможет их перерезать?
Страх и отчаяние чуть не заставили ее бросить эту затею и бежать прочь, но усилием воли она принудила себя остаться.
«Просто обрежь их все разом, — уговаривала она себя, — и монета твоя!»
Расстояние между ней и Анри медленно сокращалось. Четыре метра, три, два… Наконец она встала прямо за ним так близко, что можно было разглядеть каждую криво пришитую заплатку на сюртуке, каждый волосок взлохмаченного парика и каждый винтик в деревянных суставах его пальцев.
Давай, Белль. Смелее!
Она широко раздвинула лезвия ножниц.
В этот момент Анри резко обернулся.