Зацепившись за нее ногой, он рухнул на каменный пол.
— Беги, Белль! — крикнул Люцианос, бросая украшение ей обратно.
Она поймала его и выскочила за дверь. Сбежав по ступенькам, она заметалась в поисках гравийной дорожки. Но той больше не было — она исчезла под буйно разросшимися розовыми кустами.
Люцианос вылетел из — за двери и закружил над розами, обессиленная Арана вновь забралась к Белль на плечо.
Белль нырнула в колючие заросли, пытаясь определить направление. Длинные шипы размером с ее большой палец торчали во все стороны, а распустившиеся розовые бутоны размерами напоминали обеденные тарелки. Они поворачивались вслед за Белль, когда та продиралась мимо, и ей отчетливо слышалось их перешептывание.
Наконец она вырвалась из розовых зарослей, чтобы уткнуться в другую преграду — сплошную стену зелени. Стволы и ветки тисовых деревьев тесно переплелись, образовав непроходимый лабиринт. Узкие тропинки вились между зелеными стенами, разбегаясь вправо и влево.
— Куда теперь? — спросил Люцианос.
— Не знаю, — растерянно произнесла Белль.
Оставалось надеяться на удачу.
— Давайте направо, — сказала она.
Лунный свет заливал тропинку, по которой двинулась троица. Вскоре они наткнулись на стену — это был тупик.
— О, нет! — отчаянно воскликнула Белль. Она ударила кулаками по шершавым стволам, развернулась и замерла.
На пути сидела огромная жаба. Белль уже видела ее раньше, но тогда она была величиной с кошку. Теперь это был отвратительный пучеглазый монстр размером с пони. Желтые глаза уставились сначала на Белль, а потом заметили насекомых. Жаба приоткрыла пасть, из уголка которой потекла тягучая слюна.
Арана задрожала и прошипела что — то Люцианосу.
— Да, я вижу, что это жаба! — нервно ответил он. — И я прекрасно помню, что жабы едят!
Жаба медленно двинулась к ним, переваливаясь на коротких лапах. Ее отвисшее белое брюхо волочилось по земле.
— Даже не думай! — предупредила Белль, заслоняя Арану и Люцианоса.
Монстр не остановился.
Не растерявшись, Белль быстро отломила тисовый сук.
— Последнее предупреждение! — грозно произнесла она и наставила острый конец на жабу.
Та высунула липкий бурый язык. Тогда Белль глубоко вонзила сук в ее раскрытую пасть. Жаба взвыла, затрясла головой и ринулась куда — то под разрытые корни деревьев. Путь был свободен.
Белль продолжала брести по лабиринту. Где — то резко и тревожно закричала ночная птица. Какая — то живность копошилась под землей, в траве шуршали то ли змеи, то ли ежи.
Белль шла и сворачивала, а потом возвращалась и сворачивала в другую сторону, но каждый раз тропа упиралась в тупик.
Руки ее покрылись царапинами, в волосах застряли веточки и листья, испарина покрыла лоб. После очередной тщетной попытки Белль остановилась.
«Тебе никогда не выбраться из этого лабиринта!», — в страхе кричал ее внутренний голос.
Но Белль не собиралась сдаваться — она знала, что, если поддастся панике, точно погибнет.
Выйдя на новую тропу, она зашагала вперед с удвоенной силой, и тут вдалеке раздался низкий рокочущий звук, словно кто — то ворочал мельничные жернова или сдвигал тяжелую могильную плиту.
— Это еще что? — спросил Люцианос. — Напоминает чье — то рычание…
Звук повторился, на этот раз ближе. Казалось, он исходит из-за соседней стены.
Внезапная ужасная догадка пронзила Белль.
— Надо бежать, — еле слышно прошептала она. — Немедленно!
— Бежать? Почему? Что происх…
Он недоговорил. Белль схватила его, крикнула Аране «Держись!» и ринулась вперед по тропе, молясь про себя, чтобы на этот раз та не закончилась тупиком.
Звук, который они услышали, мог принадлежать только этим существам. И Белль поняла кому.
Так могли рычать только каменные львы графини.
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ
Спотыкаясь, Белль бежала по тропе, цепляясь подолом за низкие ветки и оставляя на острых сучках обрывки ткани.
— Объясни наконец, от кого мы бежим! — ворчал Люцианос. — И выпусти меня, я сейчас задохнусь!
— Львы! — крикнула Белль. — Статуи, сидевшие на лестнице!
Страшный рык разорвал тишину ночи. За ним последовал еще один. Они слышались с разных сторон.
— Львы разделились и окружают нас!
Белль завернула за угол — тропа уходила дальше и снова поворачивала.
«Где же выход?» — стучала единственная мысль в ее голове.