Грейс было немного неловко спрашивать об этом мистера Одли. Но, снова увидев друг друга, оба весело рассмеялись, и смущение исчезло. Теперь всякий раз при встрече они обменивались улыбками. А когда есть повод улыбнуться, все вокруг начинает казаться иным, мир расцветает яркими красками.
Только что герцогиня приказала Грейс найти Джека и потребовать, чтобы он составил подробный маршрут их путешествия по Ирландии. Распоряжение показалось Грейс странным, ведь герцогиня вроде бы заранее продумала маршрут. Но жаловаться Грейс не собиралась, ведь задание сулило ей сразу две выгоды: избавиться от общества герцогини и еще раз увидеться с мистером Одли.
«Джек», – прошептала она. Для нее он был Джеком. Это имя необыкновенно шло ему, в нем чувствовались жизненная сила, энергия и беззаботность. «Джон» звучало слишком тяжеловесно и солидно, а «мистер Одли» чересчур официально. Грейс нравилось мысленно называть мистера Одли Джеком, хотя после того поцелуя она не позволяла себе произносить при нем вслух это имя.
За это Джек ее постоянно поддразнивал. Он насмешничал, льстил, шутливо угрожал, что, если Грейс не обратится к нему по имени, он не станет отвечать, однако она твердо стояла на своем. Грейс знала: стоит ей дать слабину, и пути назад уже не будет. Она и так слишком близко подошла к опасной черте, еще один маленький шажок – и можно окончательно потерять голову.
Такое вполне могло случиться. И случилось бы, если бы Грейс это допустила. Нужно было всего лишь уступить своим желаниям. Закрыть глаза и представить себе будущее… с Джеком и детьми, веселые лица и взрывы смеха.
Но только не здесь, не в Белгрейве, не с герцогом Уиндемом.
Как бы ей хотелось вернуть Силсби! Нет, не дом, поскольку это было уже невозможно, а то еще не забытое ощущение блаженного покоя и безмятежности. Уютное тепло очага, маленький огород, которым мама занималась от случая к случаю, долгие вечера в гостиной… Единственной гостиной, усмехнулась про себя Грейс. Эта комната не нуждалась в особом названии, чтобы, подчеркнув цвет стен, ткань драпировок или расположение в доме, выделить ее из множества других гостиных. Как чудесно было бы устроиться у огня с книгой в руках и зачитывать мужу вслух особенно забавные отрывки, от души смеясь вместе с ним.
Вот о чем мечтала Грейс, и когда ей хватало храбрости заглянуть к себе в душу, она понимала, что хотела бы оказаться в Силсби вместе с Джеком.
Однако она редко бывала честна с собой. Почему? Джек и сам не знал, кто он такой, а как, скажите на милость, предаваться мечтам, когда не знаешь, о ком мечтаешь?
Грейс всего лишь пыталась защитить себя, окружив сердце железной броней, пока не получит ответа. Ведь если Джек – герцог Уиндем, тогда она – глупая корова.
Несмотря на все прелести Белгрейва, Джек предпочитал проводить время на свежем воздухе, и теперь, когда его лошадь стояла в конюшне Уиндема, окруженная невиданной доселе роскошью (ее содержали в тепле и баловали морковкой), Джек взял за правило каждое утро отправляться на верховую прогулку.
Впрочем, эта привычка немного приближала его к прежнему образу жизни: обычно задолго до полудня Джек бывал уже в седле. Правда, существенное различие заключалось в том, что раньше он или куда-то направлялся, или откуда-то бежал. Теперь же он бессмысленно разъезжал по окрестностям, меняя аллюр с галопа на шаг и снова с шага на галоп. Странная штука – жизнь джентльмена. Сначала сам придумываешь себе занятие, а потом устаешь от созданного тобой же распорядка так, словно провел весь день, как простой смертный, в трудах праведных.
Или в делах неправедных, как это нередко случается.
Джек возвращался в дом – почему-то он никак не мог привыкнуть называть Белгрейв замком, каждый раз при слове «замок» у него возникало желание манерно закатить глаза. Шел четвертый день его пребывания в Белгрейве, и Джек с удовольствием подставлял лицо бодрящему легкому ветерку с полей.
Взбежав по ступенькам к парадному входу, он нетерпеливо огляделся в надежде увидеть Грейс, хотя едва ли ее можно было застать в этот час в парке. Впрочем, Джек всегда, где бы ни находился, искал глазами мисс Эверсли. При виде ее у него в груди возникало странное, щекочущее чувство. В большинстве случаев Грейс даже не замечала Джека, но его это нисколько не смущало. Ему нравилось наблюдать за Грейс, когда она куда-то спешила по поручению герцогини или занималась обыденными делами. Если Джек смотрел на нее достаточно долго (а он всегда так и делал, ведь у него не было причин смотреть в другую сторону), Грейс неизменно ощущала его взгляд. Даже когда Джек подглядывал за ней издали или прячась в тени, она тотчас каким-то непостижимым образом замечала его присутствие и оборачивалась. Всякий раз Джек пытался разыгрывать соблазнителя, пожирая Грейс глазами, ему хотелось заставить ее плавиться от желания. Но стоило ей обернуться, и Джек лишь глупо улыбался в ответ, как последний влюбленный болван.
Ему впору было бы презирать себя, но при виде улыбки Грейс радостное чувство в груди усиливалось, словно сотни крошечных пузырьков смеха рвались наружу, даря необычайную легкость и беззаботность.
Он распахнул парадную дверь и на мгновение замер. Резкий переход от прохладного ветра к неподвижному воздуху замка заставил его невольно вздрогнуть. Джек сразу же обвел глазами холл, и на этот раз его настойчивость была вознаграждена.
– Мисс Эверсли, – позвал он, заметив Грейс в дальнем конце коридора – вероятно, она спешила исполнить очередной нелепый каприз герцогини.
– Мистер Одли, – улыбнулась Грейс, направляясь к нему.
Джек сбросил с плеч плащ, наверняка похищенный из гардероба Уиндема, и передал подоспевшему лакею. Джек не переставал изумляться способности слуг в нужный момент материализовываться из ниоткуда.
Кто-то неплохо их вышколил, подумал Джек и, вспомнив недавние армейские времена, одобрительно прищелкнул языком.
Грейс подошла прежде, чем он успел стянуть перчатки.
– Вы ездили кататься верхом? – спросила она.
– Да. Сегодня чудесный день для верховой прогулки.
– Несмотря на ветер?
– В ветер лучше всего скакать верхом.
– Кажется, вы неразлучны с лошадью?
– Да, мы с Люси – прекрасная пара.
– Так у вас кобыла?
– Нет, мерин.
Как ни странно, Грейс не удивилась, хотя в глазах ее мелькнуло любопытство.
– Вы назвали мерина Люси?
Джек театрально пожал плечами:
– Это одна из тех историй, что теряют в пересказе всю тонкость. – В действительности здесь была замешана выпивка, три заключенных пари и дух противоречия. Сказать по правде, Джек не слишком гордился этим эпизодом своей биографии.
– А из меня плохая наездница, – призналась Грейс, не пытаясь оправдаться.
– Не любите ездить верхом, или так сложились обстоятельства?
– Наверное, и то и другое, – нерешительно произнесла девушка. Похоже, прежде она об этом не задумывалась.
– Вы должны непременно как-нибудь составить мне компанию.
Грейс невесело улыбнулась:
– Не думаю, что верховые прогулки входят в круг моих обязанностей на службе у герцогини.
Джек вовсе не был в этом уверен. Он подозревал, что старуха подталкивает к нему Грейс с особым расчетом, использует ее как приманку, сладкий, сочный плод, подвешенный на веревочке у него перед носом. Джек находил это крайне оскорбительным, но не собирался отказываться от удовольствия видеть Грейс из одного лишь желания насолить злобной карге.
– Ха! – откликнулся он. – Все образцовые компаньонки катаются верхом вместе с гостями.
– О, – с сомнением протянула Грейс, – неужели?
– Ну по крайней мере в моем воображении.
Грейс покачала головой, даже не пытаясь сдержать улыбку.