Он опустил свои руки, хмурясь. Она и правда верит в этот вздор? Чтобы такой тщеславный человек, как Джейсон, заботящийся о своём имидже, взял да и вручил свою дочь бизнесмену — уличному бойцу в прошлом? Для мужчин, подобных её отцу, породистость и происхождение значили столько же, что и графа итоговой прибыли в финансовом отчёте. И все знали Лукаса Оливера, как приёмного сына Дункана Оливера, «синего воротничка», строительного рабочего из Саут-Сайд Чикаго.
— Сидней, я думаю, что вы себя недооцениваете.
На мгновение улыбка стала шире, затем погрустнела.
— Нет. Я — нет. Это вы переоцениваете.
Что, чёрт возьми, это значит? Этот вопрос готов был сорваться с языка, но Лукас сдержался. Ни то, ни другое — её ответ и безумная потребность выяснить причины очевидной скорби, стоящей за её загадочной фразой, ничего не значили. Ничто не помешало бы ему осуществить свой план.
— Что он вам сделал? — продолжала девушка. — Отменил сделку? Вы понесли убытки? — её губы сложились в жёсткую, циничную усмешку, которая выглядела некоторым образом кощунственно на этих красивых губах. — Спит с вашей женой или подружкой? Это должно быть нечто совсем ужасное, раз вы рассматриваете женитьбу на женщине, не зная её сравнительной стоимости.
— О, это относительно, — пробормотал он.
— Другими словами, это не моё дело. А если раскрытие правды, стоящей за вашими мотивами, это часть моих условий?
— Мои условия вам уже известны, Сидней. И обсуждению они не подлежат.
Её плечи закаменели до такой степени, что Лукасу показалось, как один резкий порыв ветра может сломать её пополам.
— А как насчёт верности? — спросила девушка.
Он замер. Этот короткий вопрос пронзил его грудь и обнажил мрачное, нечистое место в его душе, с гневом, болью и унижением после подслушивания разборок родителей из-за бесконечных измен его матери. После того, как он был свидетелем тому, что на вечеринке по поводу его тринадцатилетия, мать с другом его отца выскользнули из дома, чтобы трахаться в бассейне.
Он потянулся, желая коснуться шрама через глаз, гася жаркую волну гнева и боли, пульсирующие внутри и изучающе глядя на светскую львицу, сидящую перед ним с гордой осанкой и непроницаемым лицом.
— Вы этого хотите? — прозвучал вопрос.
— Я требую, — решительно заявила девушка. — Если мы намереваемся убедить всех, что любим друг друга, тогда нарушение брачных обетов, пусть даже они формальные, будет выглядеть порчей имиджа.
— Не думаю, что требуется такое притворство. Мне в браке нужна ваша рука, а не ваша любовь.
— Я её не предлагала, — огрызнулась она. — А вы неправы. Людям будут сложно воспринять эту помолвку. Особенно, если они друзья или связаны с Тайлером и его семьёй. Они вас не знают, а после того, как новость о наших отношениях станет публичной, вас воспримут, в лучшем случае, как нежелательную персону. Да, они будут вести с вами бизнес, но большинство сделок будут инициированы и обсуждены на светских мероприятиях. А там заправляют женщины — жёны и дочери этих бизнесменов. Если они не захотят пригласить вас или меня по причине предполагаемой измены людям их круга — па и Тайлеру — женитьба на мне будет пустой тратой времени. Единственная вещь, которую люди, скорее всего, смогут простить, — это история о великой, страстной любви. В конце концов… — на губах Сидней появилась вымученная горькая улыбка, почему-то смотревшаяся несвойственной ей, — …все обожают любовные истории с «они жили долго и счастливо».
Чёрт. Она отлично во всём разбиралась. С момента своего прибытия в Бостон, его не особо принимали в узком кругу бостонской элиты и избранных. Этот социальный круг был спаянной группой, в которую проникнуть было нелегко, и похищение Сидней у одного из наиболее влиятельных членов, будет неприемлемой вещью. Он не мог позволить себе стать отверженным. Не сейчас, когда бизнес и социальная жизнь идут бок о бок, часто пересекаясь. И не сейчас, когда значительная часть клиентов фирмы Джейсона Блэйка по управлению их капиталом, была из большей части Бостона. После того, как Лукас заявит права собственника на эту компанию, которую он хотел, и осуществится вторая, финансовая часть его плана, — они станут его клиентами и акционерами.
В его венах полыхала злость. Злость на самого себя. Он не делал этого раньше, из-за пренебрежения взвесить и анализировать каждую составляющую своего плана, лично и профессионально. К тому же, желание отомстить «зашорило» его сознание. И вероятность облажаться, захватив контроль над вражеской корпорацией только для того, чтобы потерять клиентов, репутацию и деньги, ради ненадёжных верности и норм поведения некоторых личностей?