— Мальчик, родившийся ни с чем, всегда будет желать большего. Особенность такого мальчика в том, что, в конце концов, он становится мужчиной с такой же ненасытной жаждой лучшего, быть лучше. А там, где не сможет помочь его происхождение, он будет использовать деньги или людей.
Лукас отхлебнул янтарного напитка и почувствовал жжение на языке и в горле. Она отвлекла его от боли, питаемой его яростью, пустившей корни во все его органы и циркулирующей в его крови, бегущей по его артериям, исходившей из него с каждым вздохом.
— А Сидней является тем человеком, кого я использую, чтобы проникнуть в те утонченные слои общества, куда мне путь был заказан, потому что моя кровь красная, а не голубая, так что ли?
Ужасная ирония.
— Не пойми меня превратно, Оливер, — рыкнул Джейсон, подходя ближе, сжимая руки в кулаки. — Неважно, как долго моя семья жила в Бейкон-Хилл... неважно, что «Корпорация Блэйк» существовала на протяжении многих десятилетий, а ее дочерние компании обеспечивали трудоустройство не только этому городу, но и всей стране... неважно, как много нулей в моей финансовой отчетности... для некоторых людей я так и останусь чернокожим, единственно достойный начищать их ботинки, а не быть их гостем. Так что мне нечего сказать о твоем прошлом. Но это не значит, что тебе не о чем молчать, — он ткнул в Лукаса пальцем. — Груз на твоих плечах слишком велик, может сломать человеку спину. И даже если моя дочь думает, что влюблена, я не хочу, чтобы для нее все закончилось катастрофой из-за твоих амбиций. Ей уже причинили достаточно боли, — мимолетное темное чувство промелькнуло в его глазах. — Достаточно страданий. Я не позволю тебе использовать ее.
Шок слегка пригасил огонь, горящий в нем.
«Не хочу тебя разочаровывать, но если думаешь, что женитьба на мне ранит моего отца, то ты жестоко ошибаешься... В конечном счете, один богатый зять со связями или другой — особой разницы не будет».
Предупреждение Сидней, высказанное пару недель назад, настигло его. Очевидно, она ошибалась. Для ее отца разница существовала. Или же он заслужил какую-нибудь дурацкую награду за свое представление в качестве заботливого отца. Когда дело касалось Джейсона Блэйка, он не мог знать наверняка.
— Значит, отречение от собственной дочери было вашим способом не причинить ей еще больше боли? — Лукас поставил бокал на стойку и скрестил руки на груди, изогнув бровь. — Лишить единственной семьи - это то, как вы представляете себе не причинять ей страдания?
Губы Джейсона обнажили его зубы в рычании.
— Не указывай мне, что лучше для Сидней. Если бы это был единственный способ удержать ее от ошибки, я бы сделал это снова. Но я сегодня здесь, не так ли? И еще ничего не закончено, — он подошел еще ближе так, что Лукас мог разглядеть тонкие линии, окружающие глаза Джейсона, и более глубокие вокруг его рта. — Я тебе не доверяю. Все эти люди там — твои партнеры по бизнесу, друзья, моя дочь — возможно и были одурачены тобой, но тебе что-то нужно, и это не рука и сердце моей дочери. Если бы ты действительно заботился о ней, ты бы оставил ее, позволил выйти за Тайлера. Прожить хорошую жизнь.
Медленно Лукас опустил свои руки и вытянул их вдоль стойки бара.
— А Рейнхолд сделал бы ее счастливой? Он бы прожила хорошую жизнь по чьим стандартам? Вашим? Вы не знаете свою дочь, Джейсон, — его злость, яркая и жгучая, вернулась. — Хотела ли она этот брак? Или это были вы?
Тот не ответил, но его рот сжался в угрюмую линию. Лукас кивнул.
— Я не предам Сидней. Я не буду игнорировать ее, пренебрегать ею. Я женился на ней не для того, чтобы причинять боль.
Он не будет наряжать ее в стильные одежды, выставлять ее на всеобщее обозрение, как выставочную лошадь, а потом оставлять ее в стойле, пока она ему снова не понадобится. На такую жизнь ее собирался обречь Джейсон — жизнь, на которую Сидней была согласна. Нет, Лукас не любил ее; он не женился бы на ней, не будь у него ненависти и планов на Джейсона. И все же, она была активной, прекрасной, чувственной женщиной, заслуживающей признания ее личности, а не семейного имени или крови. С Тайлером она бы рано или поздно превратилась в бледное подобие женщины, схватившей Лукаса за шею и требовавшей от него верности. Женщины, которая терпеливо и охотно посвящала свое время и любовь девочкам-подросткам. Женщины, которая извивалась от страсти в его руках.
Мысль о Тайлере, обладающим и растрачивающем впустую весь этот огонь, заставила его сжимать кулаки, пока боль не запульсировала в костяшках. Нет, еще больше, чем сделать следующий вдох, он хотел попробовать это желание, быть поглощенным ее огнем.
— Извини, но я тебе не верю, — возразил Джейсон и, кинув на него последний пылающий взгляд, развернулся и вышел из комнаты.