— Ты уже сказал Сидней о твоем прошлом с ее отцом?
Иногда Лукас был готов поклясться, что друг умел читать мысли. И такие моменты — как сейчас — чертовски раздражали.
— Нет, — Лукас опустил договор на стол. — Не сказал.
Эйдан нахмурился.
— Почему нет, черт побери? Значит, полагаю, ты также не сообщил ей о своем плане выкупить у ее отца его компанию?
— И дать ей шанс рассказать все Джейсону? Нет. У нее и так нет и капли верности по отношению ко мне.
— У нее могло появиться, если бы ты сказал ей правду. Если бы рассказал ей, почему вообще привел в действие всю эту макиавеллевскую схему. Если ты не будешь верить ей, хотя бы на слово, ты потеряешь ее.
— Потеряю ее? — усмехнулся Лукас, откидываясь в кресле. — Говоришь так, будто она хоть когда-то была моей.
Перемирие, о котором они с Сидней договорились в Сиэтле, оставалось в силе с их возвращения в Бостон три недели назад. Их жизнь превратилась в пугающе одомашненную схему: рано утром он уходил на работу, а она проводила большую часть дня в молодежном центре. Она возвращалась домой раньше него и подавала ужин к его приходу. Они ужинали вместе, обсуждая нейтральные темы, типа ее работы в центре и приглашения, которые она приняла от их имени. После ужина он исчезал в своем кабинете, чтобы закончить дела, которыми не мог заняться днем. А потом... потом он приходил в их комнату, где он занимался со своей женой сексом, пока ни один из них не мог пошевелиться. В дверях спальни вежливой цивилизованности приходил конец, и они набрасывались друг на друга с дикой энергией, дьявольски ублажавшей и изумлявшей его.
И заставлявшей его желать все больше.
Не только ее тела и всей этой восхитительной страсти, но ее саму. Те ее стороны, которые она показывала Иоланде и Мелинде Эванс, девочкам в молодежном центре, но не ему. Пока она не извивалась под ним в постели, теряя контроль. Только тогда она ослабляла оборону. Он думал, что ему будет достаточно только секса — не хотел чего-то большего. Он ошибался.
Особенно, когда Тайлер обладал ею больше, чем он. Ее бывший жених добился ее дружбы, уважения, любви. Проклятье, в их свадебную ночь она попросила больше времени из-за Тайлера. Лукас сжал кулак, ненавидя обоюдно острые зубцы стрел беспомощности и ревности, погрузившихся в его грудь.
— Мир — это тебе не сказочка, Эйдан. Ты и я знаем это лучше, чем кто бы то ни было. Сидней вышла за меня, потому что я ее шантажировал. Она хотела спасти отца от тюрьмы, а я хотел помешать Джейсону наложить руки на деньги Тайлера Рейнхолда.
Если бы он не появился, сейчас она бы планировала вечеринку по случаю помолвки с другим мужчиной.
— И все же ты единственный победитель во всей этой ситуации. Может, Джейсон и не попадет в тюрьму, но ты его разрушишь. И ты использовал его дочь, чтобы добиться этого. Ты когда-нибудь задумывался, как это опустошит ее? — поинтересовался Эйдан.
— И что ты предлагаешь делать? — Лукас вскочил из кресла, будто пытаясь убежать от вины, обволакивающей его кожу, проникающей в поры. Он подошел к большому окну, выходящему на финансовый район и на западный вход в Общественный Сад. Если прищуриться, он мог бы рассмотреть статую Джорджа Вашингтона верхом на лошади. Обычно ему нравился вид. Но в этот момент он его не замечал. — Отказаться от обещания, данного моему отцу? Просто позволить Джейсону Блэйку избежать наказания за то, что он натворил? Из-за него я рос без отца. Он разрушил мою жизнь.
— Вовсе нет, — проворчал Эйдан. — Люк, ты успешный, уважаемый бизнесмен, который владеет и управляет одним из крупнейших конгломератов в мире. Ты достиг невозможного с точки зрения многих людей — превратившись из обитателя Чикаго Сауз-Сайд во влиятельного, богатого человека, — он вздохнул, поднимаясь из кресла. — Я твой друг, поэтому, когда говорю это, я полагаюсь на нашу дружбу. Джейсон Блэйк не виноват в том, что ты вырос без отца... Твой отец виноват.
Лукас не пошевелился, но внутри он дернулся, будто Эйдан внезапно ударил его в грудь.
— Все, чего я добился, все, чем я являюсь это из-за того, что однажды я поклялся, что он отплатит за всю боль и потери, которые причинил. А ты хочешь, чтобы я выбирал между моим отцом и женщиной, с которой я познакомился меньше двух месяцев назад? Женщиной, ясно давшей понять, что вся ее преданность принадлежит мужчине, укравшему у меня самого любимого человека и детство?
— Нет, — тихо ответил Эйдан. — Я хочу, чтобы ты выбрал между жизнью и существованием.
***
— Спасибо, Джеймс, — Сидней улыбнулась шоферу Лукаса, когда он подал ей руку и помог выбраться с заднего сидения роскошного автомобиля. — Я буду готова к половине второго. Если буду задерживаться, дам тебе знать.