Приходить на несколько игр, улыбаться и флиртовать в школе с Ронаном на глазах у Эндрю и Мелинды. Это кажется легким, но возникает чувство неловкости. Я не признавалась в этом себе с тех пор, как снова увидела его, я не могу отрицать, что мое сердце уязвимо перед ним. Я должна буду охранять его. Осторожно.
— Давай сделаем это, - говорю я.
Он бросает на меня удивленный взгляд и улыбается.
— Неужели? Хорошо, хорошо. Спасибо. Снова. Это... это тот альбом, о котором ты упоминала? - Он наклоняется, берет фотокнигу с кофейного столика и открывает ее.
Я киваю.
— Это и есть ты? - Он указывает на фотографию, которую кто-то сделал с нашей семьей перед моим розовым кустом.
Улыбаясь, я наклоняюсь.
— Мой пятый день рождения. Я помню то красное клетчатое платье. Мама всегда носила розовый, конечно, а маленький жилистый мужчина - мой папа, - говорю я, указывая на него. - Мама была выше его. Наездники на быках обычно составляют от пяти до пяти футов десяти дюймов, и все дело в силе. Он часто говорил мне, что он самый сильный человек в мире, и я хвасталась им перед всеми своими друзьями. - Я смеюсь. — Он был не из тех, кто любит наряжаться, джинсы и фланель были всем, что он когда-либо носил, но я выбрала в магазине эту белую рубашку на пуговицах и попросила его надеть ее для моей фотографии на день рождения. Он снял ее, как только щелкнула камера.
— Когда у тебя день рождения? - Он хихикает. - Я думаю, нам нужно знать эти вещи.
— Одиннадцатое июня. Я Близнецы, светская бабочка зодиака. Отведи меня на вечеринку, и я буду сиять. А еще они взбалмошны.
— Я бы никогда не назвал тебя легкомысленной. Ты здесь ради своей сестры безоговорочно; ты говоришь неожиданные вещи.
— Например, что?
Его ресницы опускаются.
— Например, о том, что такое красота на самом деле... и о том, что ты сказала о моем лице.
Я чувствую, как поднимается румянец. Да, я так и сказала. И я не шутила.
— Это художник во мне. Ты должен знать, это обо мне, на случай, если кто-нибудь спросит. Я рисую и раскрашиваю, в основном цветы, коров и лошадей, ковбойские шляпы, амбары и церкви. Я жила в Нью-Йорке, но то, что я люблю рисовать, родом из того места, где я выросла. Может быть, я скучала по дому больше, чем думала. Мне следовало раньше вернуться домой и проводить больше времени с мамой. Я вздыхаю.
— Когда у тебя день рождения?
— Семнадцатого сентября. Дева. Они логичны, трудолюбивы и систематичны. Плохая черта заключается в том, что они упрямы. - Он приподнимает бровь, глядя на меня, и я смеюсь и врезаюсь в него плечом.
— Это так похоже на тебя.
— Я знаю. Лоис сказала, что твой отец умер много лет назад...
— Сердечный приступ. - Я кусаю губы, моя голова возвращается к тому дню, когда я услышала крики мамы, а потом выбежала на улицу. Она начала делать моему отцу искусственное дыхание, пока я вызывала скорую. Я рассказываю об этом Ронану.
— Каждый раз, когда я слышу газонокосилку, я вспоминаю тот день. Он умер еще до того, как они добрались до больницы.
Тьма затеняет его глаза.
— Для меня это штормы. Молния пугает меня, как будто что-то плохое с кем-то должно случиться. Расскажи мне еще что-нибудь о себе.
— Хм, я люблю готовить. Мой любимый цвет - желтый.
— Это чертовски скучно.
Я ахаю и прикладываю руку к сердцу. Драматично.
— Прекрасно. Хочешь сочного? Я сломала туалет в пентхаусе Райана Рейнольдса, и он не знает, что это была я.
Он разражается смехом.
— О, ты должна объяснить.
— У него была вечеринка, и мы с Гарри Бошаном пошли...
— Ты даже встречалась с хоккеистом из Нью-Йорка? Черт.
Я поднимаю руки.
— Спортсмены - моя слабость.
— Это правда? - сухо говорит он. - Давай посмотрим. Есть Эндрю, Гарри, Зейн - который мудак - потом я…
— Ух ты. Ты и я, мы никогда не ”встречались”.
Он опускает голову, морщась.
— Да, я думаю, что нет. Кто еще?
Я отмечаю их на своих руках.
— Парень из бейсбола, другой футболист, звезда баскетбола… хм… Я уверена, что там есть еще несколько... Они вроде как работают вместе.
— У тебя есть тип.
Мои глаза скользят по нему, задерживаясь на острой линии его подбородка, на его остром носе, на его скульптурном тело, подтянутым годами упражнений...