— Действительно.
— Он всегда давал их мне. Когда я выиграла "королеву бала выпускников" - он был королем, - он прислал мне четыре дюжины, за те четыре года, что я училась в средней школе.
Он засовывает руки в карманы.
— Значит, ты оставишь ее себе?
— Это цветок. Мне это нравится.
— Ха. - Он опускает голову и перебирает бумаги на своем столе. — Я не видел тебя за обедом. Как прошел твой первый день?
Я кусаю губы.
— Никто не бросал в меня плевками. Но там был бумажный самолетик . Ты знаешь студента, Калеба Карсона?
— Нет.
— Его родители погибли в автокатастрофе еще в апреле. - Я качаю головой. — До этого он был отличник, и он не получал уведомлений о прогулах. - Я прикусываю губу. — Что-то в том, как он покинул мою комнату, задело меня.
— Может быть, жизнь поставила его перед тобой. Ты потеряла свою маму, он потерял своих родителей. Я верю что всякие вещи могут быть взаимосвязаны.
— Ты имеешь в виду, как судьба? - Я ловлю его взгляд.
— Мм-хм.
Как абсолютно очаровательно.
— Ты имеешь в виду, что Так появляется в моем баре, я - Лея, а затем мы снова встречаемся в Блу Белл?
Он отводит от меня взгляд, хватает один из блокнотов и идет к двери.
— На столе есть список вещей для тебя. Я записал пароли к аккаунтам в социальных сетях. Там есть номер моего мобильного. Ты справишься?
Я киваю.
— Конечно.
Не глядя на меня, он выходит за дверь.
Хорошо. Поговорим об избегании.
После ответа на звонки и записи сообщений, я вытираю пыль с картотечных шкафов и телевизоров и привожу в порядок его гардероб. Я чищу шлемы и скамейки дезинфицирующим средством, затем оставляю белье парню, когда он появляется, чтобы забрать форму прошлой недели и рубашки Ронана. Ноги болят от моих ботинок, я выхожу на поле и фотографирую их на тренировке, стараясь не публиковать какие-либо их игры или построения.
К тому времени, как прозвенит звонок, я вымотана. Сабина собирается на футбол с Лейси, поэтому я паркую каддилак у дома у входа в каменные ворота, которые ведут в наш район. Я останавливаюсь у дома Калеба, беспорядочного двухэтажного здания в колониальном стиле, немного более нового, чем некоторые, но сорняки захватили двор и ландшафтный дизайн. Я снова надеваю туфли и иду по тротуару.
Пожилая дама, лет семидесяти, осторожно открывает дверь. В фойе появляется Калеб с хмурым выражением на худом лице.
— Это ко мне, бабушка, - говорит он ей, затем шаги снаружи.
Я машу рукой.
— Привет. Помнишь меня?
Одетый в темные джинсы и футболку Rolling Stones, он скрещивает руки на груди и сердито смотрит на меня.
— Чего ты хочешь?
— Я надеялся, что мы могли бы поговорить.
— Нет. - Он разворачивается, чтобы вернуться в дом.
— Подожди! - Я ловлю дверь, прежде чем он успевает захлопнуть ее у меня перед носом. — Калеб, я знаю, что случилось с твоими родителями.
Его челюсть сжимается, вспыхивает гнев.
— И что? Все так делают! Пьяный водитель проехал на светофоре и убил их.
— Просто дай мне пять минут, хорошо? Пожалуйста.
Его горло подпрыгивает, когда он отступает. Я сажусь на ступеньки его крыльца, пока он стоит передо мной.
— Ты ушел с моего урока сегодня, и ты пропустил уже шесть дней, что требует много работы, чтобы наверстать упущенное.
— И что?
Ладно, он настроен воинственно. Я вроде понимаю.
— У тебя хорошие оценки в штате; ты раньше играл в бейсбол и был частью театрального отделения.
— И?
— Ты умный ребенок… - Я останавливаюсь и вскрикиваю, когда ногу сводит судорогой. Я сбрасываю туфли и наклоняюсь поднять ее, чтобы помассировать мне ногу. Я стону, боль прокатывается по моей икре.
Карие глаза Калеба расширяются.
— Эм, ты в порядке?
Я вскидываю руки вверх, весь профессионализм пропал.
— Нет, это не так. Я действительно хотела надеть эти дурацкие долбаные туфли... И я не могу, потому что они причиняют боль, но они выглядят великолепно... Ой! - Я прижимаю пальцы к ступне. — И знаешь что? Это был ужасный день. На случай, если ты единственный человек в BBHS, который не знает, я встречаюсь с футбольным тренером, и он меня выгоняет, и я думаю, что он мог оставить мне розу, что глупо, потому что он этого не делал - это был мой бывший. И тогда мне пришлось иметь дело с тремя классами детей, которым наплевать даже на Юлия Цезаря, и, может быть, я с ними согласна, но я хочу быть хорошей учительницей и хорошей сестрой, и в довершение всего, я все еще злюсь на свою маму...
Я быстро моргаю от нахлынувшей грусти.
Калеб хмурит брови.
— Что сделала твоя мама?