– Должен ли я оставить тебя и струи воды в покое? – рассмеялся я.
Она не открывала глаз. Темная прядь волос вырвалась из ее хвоста. Она намокла в воде, и я сопротивлялся желанию заправить ее за ухо.
– Раньше я не была в джакузи, – сказала она.
– Да ты шутишь. Моя собственная девственница?
Ее бровь изогнулась.
– Отнюдь нет.
– Звучит интересно.
– Это не то, что тебе хотелось бы знать.
Я потянулся, не потрудившись скрыть свою эрекцию.
– Ты не должна сомневаться во мне.
– Скажем так, я совершила много ошибок в своей жизни, но я не буду называть их ошибками.
– Почему?
– Потому что тогда у меня не было бы подарков, которые есть сегодня.
– Мне нравится это слышать, – сказал я. – Если жизнь наносит тебе удар, ты отвечаешь тем же.
– Похоже, ты уже достаточно натворил, – она указала на мою грудь. – Ты всегда такой черно-синий после игры?
Синяки не были чем-то новым. Боевые шрамы. Я не валялся в джакузи, чтобы дурачиться с Пайпер. Я исцелялся.
– Это была физическая игра. Я играл и выиграл.
– Это выглядело жестоко.
Я ухмыльнулся.
– Ты смотрела?
Она пожала плечами, показывая слишком много плеча для такой скромной леди.
– Кое-что. Время от времени.
– Что может быть важнее, чем наблюдать за мной?
Пайпер одарила меня игривой гримасой.
– Боже, у тебя такое эго. У тебя все завышено?
– Ты мне скажи.
Она не ответила, хотя ее глаза снова остановились на мне. Мышцы. Синяки.
Татуировки.
Мне показалось, что чернила ей понравились, даже если она никогда в этом не признается.
– Тебе не может нравиться такая игра... – Пайпер перевела взгляд на меня. – Это опасно.
– Это не опасно, – я провел языком по острым зубам. – Ну... не для меня.
– А как насчет тех, кого ты ударил?
– Вот почему они получают миллионы, которые заработали. Я ударил их, а они переоценили свой банковский счет, прежде чем выйти на поле.
– А если ты сделаешь им больно?
– Это часть игры.
Она сглотнула.
– Из-за этого ты плохо себя чувствуешь?
Я холодно и без чувства юмора рассмеялся.
– Почему из-за этого я должен чувствовать себя плохо? Я ставлю свое тело на кон в каждой игре, точно так же, как и они.
Я указал на каскадный синяк над моими грудными мышцами, с темными синими полосами, которые сливались в татуированной тени на руках и плечах.
– Я получил шлемом в грудь, – сказал я. – В плохой день, он мог сломать мне ребра.
Ее взгляд скользнул по моей ключице. Она задержала его после того, как я убрал руку.
Пайпер прикусила губу.
– Это кажется излишне опасным. Что, если бы с тобой что-то случилось?
– Этого не произойдет.
– Но если бы это было так. Если бы ты был на поле... – она затаила дыхание. – Я видела, как ты ударил того принимающего.
Да уж. Удар, который уже стал изюминкой Лиги. Я почти не помнил этого – только приглушенный шлепок мяча, вздох толпы, а потом...
Крах.
Мое плечо врезалось ему в грудь. Мяч вылетает из его рук. Взрослый мужчина в пиковой физической форме в результате моего подката повалился на землю.
Тренеры сняли его с поля, но никто еще не получил обновленную информацию о его состоянии. Все зависело от того, нужна ли ему операция, чтобы исправить спину или нет. Поэтому мы ждали.
– Эйнсли Рупорт сказал, что это был грязный удар, – сказала Пайпер.
– Эйнсли Рупорт – придурок. Это не было грязным ударом. Так мы играем в эту игру.
– Думаешь, Лига знает об этом?
– Да.
– А тренерский штаб «Монарха»?
– Как я уже сказал, люди страдают. Это происходит каждый сезон.
Она наклонила голову.
– Тебе обязательно было бить его так сильно?
Я не ответил ей.
Всем остальным было так легко судить. Поставить себя на мое место и играть хорошего парня.
Но они ничего не знали. Не было никакой остановки. Никакого контроля. Никаких легких ударов.
Я жил, дышал и сражался со свирепой силой, как даруя, так и проклиная.
Я передвинулся по джакузи. Пайпер закрыла грудь руками, и ее ноги вытянулись. Но сейчас мне были интересны не ее изгибы. Я смотрел ей в глаза, в их прекрасный карий блеск.
– Я не играю в игры, – пробормотал я.
Я придвинулся к ней, поймав ее в ловушку своим шепотом.
Она не пыталась сбежать.
Я бы не позволил ей уйти.
– По определению, это игра, – сказала Пайпер.
– А по своей природе? – я подошел ближе. Только жар воды защищал ее от меня. – Это всегда вознаграждало тех, кто был самым агрессивным и спортивным.
– И жестоким?
– Все страсти жестоки, – я вдохнул, практически ощущая ее цитрусовый, апельсиновый аромат. – Футбол. Борьба. Секс.