Я не должна была смотреть ему в глаза.
Не потому, что он был жестоким. Не потому, что его толстая челюсть сжималась. Не потому, что грива его диких, светлых волос ниспадала ему на плечи и скрывала его неистовые чернила.
Я встретила его взгляд и потеряла себя. Его глаза мерцали невероятно синим... и мучительно интенсивным. То, что могло быть ледяным и пугающим, было описано в голубом цвете сборника рассказов, как что-то очаровательное и пугающее до дрожи в коленях.
– Я…
Я даже себя не слышала. Дверной звонок, пожарная сигнализация и система безопасности создавали оглушительную какофонию, которая эхом разносилась по его дому и разгоняла голубей в его Розовом саду.
И он уставился на меня, как на преступника, подняв бровь.
Боже. Я промокла в белой блузке.
Тонкий материал прилипал к моей темной коже, а рубашка цеплялась за мои изгибы. В моем лифчике были девочки, но даже после отлучения от груди, они все еще были... объемными. Я скрестила руки на груди. Мы еще не настолько отчаянно нуждались в его подписи.
Коул вытащил телефон и отключил пожарную сигнализацию и систему безопасности с помощью введенного кода. К сожалению, дверной звонок был самым неприятным из трех.
Я сглотнула и не побоялась профессионально кивнуть.
– Привет. Я Пайпер Мэди…
Коул протянул руку, но не для того, чтобы пожать мою. Он хлопнул ладонью по дверному звонку и оторвал коробку от каменной стены. Провода оборвались. В поместье воцарилась тишина.
Это... не очень хорошо.
Он уронил электронику к моим ногам.
– Вы... – я пожалела, что заговорила. Этот человек не нуждался в объяснениях. Он был из тех, кто рвал на части собственный дом, когда это его раздражало. – Вы не открывали свою дверь.
Голос Коула был тяжелым скрипом гравия и раздражения.
– Я был в тренажерном зале. В подвале. Тренировался. Не слышал стука, пока…
Он наступил на дверной звонок, размазывая пластик под каблуком.
Я поняла.
Я подняла подбородок и изобразила уверенность. Обычно я могла быть достаточно жесткой, чтобы отговорить свою малышку лизать электрические розетки, но я надеялась, что смогу сбить спесь с эгоистичного альфа-мужчины, ублюдочного спортсмена.
– Простите, что прервала Вас. Я из вашего спортивного агентства…
Коулу было все равно.
– Ты не Мэдди.
– Пол Мэдисон, Мэдди, мой отец. Я Пайпер Мэдисон.
Я улыбнулась. Коул – нет. Вот тебе и профессиональный тон. С каких это пор футболисты стали тяжелее магистерских диссертаций?
– Мой отец попросил меня встретиться с Вами по поводу вашего контракта…
– Не интересует.
– О, но…
Бегемот вернулся в свой дом. Я отскочила, когда дверь захлопнулась перед моим носом.
Что. За. Черт.
Никаких приветствий. Никаких представлений. Никаких любезностей.
Я постучала в его дверь и вернулась во времена какой-то сумасшедшей феодальной эпохи?
Коул посмотрел на меня – один взгляд, который был таким же агрессивным, как ощущение от него, а затем так сильно ударил дверь, что весь его особняк заворчал.
Что это за напыщенный, невоспитанный, самовлюбленный человек?
Неудивительно, что папа прислал меня. Как будто приносить ему кофе и убирать его офис было недостаточно деморализующим, он подставил меня! Он знал, что Коул будет так себя вести.
Я не позволю диве обороны Коулу Хоторну добиться своего, когда пришла помочь его карьере.
Я сжала кулак и ударила по раме. Окна дребезжали, но я не останавливалась, пока стекло чуть не вывалилось в фойе.
Дверь открылась. Если возможно, Коул был еще менее приветлив на этот раз.
– Убирайся с моей собственности.
Нет, пока не получу то, зачем пришла сюда.
– Мой отец прислал меня с документами для вашего контракта. Когда вы подписали контракт с «Этвудскими Монархами», вы и команда договорились о взаимной торговле. Вы не можете быть проданы, если вы не согласитесь на продажу, – я подняла папку. – У меня здесь отказ от претензий. Подпишите это, и «Монархи» начнут процесс торговли.
– Я уж сказал тебе... – он говорил медленно, не для того, чтобы запугать меня, а как будто каждое слово затачивало его зубы. – Меня это не интересует.
Безумное отчаяние охватило меня. Шестнадцать месяцев прерывистого сна завершились этим утром, когда я налила две столовые ложки соли в кофе. Мой спуск в безумие, лишенное сна, продолжался, пока я шла к карьере – и личному самоубийству.
Я вошла в дверь и не дала ей закрыться.
Коул не двинулся. Его насмешка превратилась в угрозу.
Я мало что знала о футболе, но я усвоила один очень ценный урок, работая в этой отрасли.