Она определенно была моим ребенком – влюбленным в любую книгу, которую она могла пожевать. К сожалению, она любила их слишком сильно. Одна сказка превратилась в две. Два неудачных часа сна в кроватке превратились в три.
И вот так моя шестнадцатимесячная дочь держала меня в заложниках моего собственного голода, истощения и мочевого пузыря.
Забавная вещь произошла на грани безумия – человек вел переговоры с малышом о шансе удовлетворить свои основные эмоциональные и физиологические потребности.
– Еще одна история, и маме, действительно, нужно будет сходить на горшок.
Роуз не согласилась.
– Нет!
– Мама не носит подгузник, как некоторые счастливчики.
– Нет! – она шлепнула книгу и пнула ногой. Ее пятка впилась мне в бок, ударив точно в мочевой пузырь.
– Не круто, – простонала я.
Роуз извивалась рядом со мной, почти кувыркаясь у меня на коленях. Мы обе быстро приближались к своему пределу. Итак, я начала последнюю историю этой ночи, и я имела в виду именно это. Я открыла книгу.
– Роуз, давным-давно жила-была принцесса... видишь принцессу? И много чего с ней случилось... как-то ей, действительно, нужно было в туалет, а еще прошло уже четырнадцать часов с момента ее последнего приема пищи. Да! Там кролик! Поэтому Фея-крестная превратила тыкву в няню и принесла принцессе бутерброд. А еще там были ветчина, сыр и картофельные чипсы. Потом принцесса жила долго и счастливо, потому что ее грудная полость не наполнялась мочой, – я поцеловала ее в лоб. – И посмотри, там изображена лягушка. Разве это не хорошая история?
– Я слышал и получше.
Роуз взвизгнула от радости, когда Коул прислонился к дверному косяку и собрал волосы в хвост. Мудрый шаг, когда делишь пространство с Роуз.
– Ты думаешь, что мог бы рассказать лучше? – спросила я.
– Черт возьми, нет.
– Когда-нибудь пробовал?
– Пробовал, что? Рассказывать ребенку сказку на ночь? – он громко рассмеялся. – Ты думаешь, я когда-нибудь произносил слова «первый поцелуй настоящей любви»? Черт, когда я был ребенком, я получал кулаком по затылку, когда мой старик решал, что я должен спать, и это срабатывало.
Я перестала раскачиваться, и ухмылка Коула исчезла. Он не собирался быть настолько честным, и сменил тему разговора, прежде чем я успела задать ему несколько назойливых вопросов.
– Я... – он поднял подарок, который прятал за дверью комнаты. – У меня есть кое-что... для малышки.
Он не стал открывать коробку до конца, просто потихоньку показал мне ее содержимое.
Я усмехнулась.
– Ты купил еще одного мистера Банни Бампиботтома?
– Их трое. Целая семья Румпелей на случай, если она снова потеряет его.
– Спасибо, – сказала я. – Огромное.
Роуз снова топнула ногой, схватившись за книгу. Я дернулась и резко выдохнула.
– Ты в порядке? – спросил Коул. – Ты танцуешь.
– Если я попрошу тебя об одном важном одолжении...
Я была слишком предсказуема. Он видел меня насквозь.
– Нет.
– Ну, пожалуйста.
– Нет.
– Я сейчас лопну, Коул.
– Что бы это ни было... нет. Я знаю этот взгляд. Ты хочешь, чтобы я что-то сделал…
– Присмотришь за ребенком минутку?
– Ты должна была сказать мне, что сошла с ума, до того как мы переспали.
Я встала – рискованное предприятие. Скрестив ноги, я пожалела о юбке.
– Это очень просто. Иди сюда...
– Нет.
– И сядь в кресло.
– Это должно быть нарушением нашего контракта.
Я подтолкнула его к креслу-качалке.
– Наслаждайся. Мне нужно всего пять минут.
Он мог бы сказать мне «нет», но Роуз посмотрела на него большими глазами и еще шире улыбнулась. Она потянулась к нему цепкими ручками.
– Прекрасно... – он сглотнул. Неужели он так боится маленького ребенка? – Я не умею обращаться с детьми.
– Это потому, что ты не часто бываешь рядом с ними.
– Я стараюсь избегать хрупких вещей и могу случайно раздавить ребенка.
– Я в это не верю.
– Значит, в это верит один из нас.
– С детьми все просто, – сказала я. – Все, что тебе нужно делать, это прижимать их к себе, пока они не выросли, а это происходит слишком быстро.
Он был готов поспорить со мной, но вместо этого вздохнул.
– Ты собираешься спуститься вниз?
– Я могла бы.
– Принеси мне содовой, и мы заключим сделку.
– Ты все еще не можешь открыть холодильник?
– Черт возьми, женщина. Ты хочешь, чтобы я присмотрел за твоим ребенком или нет?
– Я за содовой.
Коул не поместился в кресле-качалке, но он попытался. Старая деревянная рама заскрипела, и он вжался в сиденье, как только мог. Это не могло быть удобно, но ничего не рухнуло.