Проклятья были одним из самых сложных предметов. Они требовали точности, кристального знания теории и умения владеть контролируемой и стихийной магией одинаково хорошо. На всем потоке едва ли сыскался бы десяток человек, кто в самом деле справлялся с предметом, из них только один или два собирались связать с ними будущую карьеру. Профессор Бутби отлично это понимал и ничего сверхъестественного от нас не требовал — знания теории было достаточно, по крайней мере, на первом курсе.
— Кто мне скажет, чем проклятья отличаются от заклинаний? — раздался холодный голос Стортона. — Ну что? Никто?
Я вытащила из сумки учебник и досадливо закусила губу. Это же надо забыть перо! Нет, оно должно где-то быть — иначе как я законспектирую лекцию ректора Стортона? Нужно быть очень, очень внимательной, чтобы его не разозлить.
— Кто-нибудь мне ответит? Никто?
Повисла тишина, смолкли даже шепотки, без которых обычно не проходила ни одна лекция. Томас Морвель, сидящий рядом, толкнул меня локтем и сделал страшные глаза.
Подняв взгляд, я заглянула прямо в синие глаза ректора Стортона. Светилось в них такое неодобрение, что это было почти осязаемо.
Да что ему надо от меня?
— Адептка Танг, — ласково начал он, и от этого тона по моей спине пробежали мурашки, — не уделите мне минуту вашего внимания?
— Я… Да знаете… — Тише, Унни, ты же помнишь, что это тот человек, который может тебя исключить? И пойдешь ты с котомкой просить милостыню, потому что в деревню вернуться будет невозможно. — Я прошу прощения, ректор Стортон, — проговорила я.
— Опять вы извиняетесь, — сморщился он. — В чем разница между проклятиями и обычными заклинаниями?
Я заморгала, глядя на клубящееся рядом с ним зеленое облако. Заклинания и проклятья были разными предметами, мне и в голову до сих пор не приходило их сравнивать.
— Ни в чем.
— Вот как, — поднял брови Стортон. — Это все, что вы можете сказать, отучившись в академии целый семестр? Даже то, что проклятья выведены в отдельную дисциплину, не натолкнуло вас на мысль об их отличности?
— Я… — Я опустила глаза, понимая, что не могу произнести ни слова.
Повисла гнетущая тишина. Вперившись в парту, я ждала немедленного отчисления и чувствовала, как горят щеки.
На самом деле разницы я в самом деле не видела, проклятья отличались от других заклинаний формой и содержанием, но точно так же форма и содержание заклинания для вызова дождя отличались, например, от формы и содержания заклинания для распугивания мошкары. Просто проклятья были, ну… проклятиями. Они были направлены на то, чтобы причинить кому-то страдания, потому я не хотела иметь с ними никаких дел.
— Слабо, адептка Танг. Я понимаю, что вы здесь для того, чтобы удачно выйти замуж, но поверьте, ум привлекателен. На моем занятии прошу вас сымитировать его наличие, — заявил ректор. — Итак, проклятья являются видом заклинаний. От других заклинаний их отличает особая форма и, разумеется, содержание…
Я же знала это!
Унни, возьми себя в руки!
Я приложила ладони к щекам и вздохнула, пытаясь не упустить ни одного слова Стортона. Достала из сумки свитки для записи и обернулась к Морвелю.
— У тебя есть второе перо?
Морвель вперил в меня возмущенный взгляд карих глаз. Его темные волосы, обычно лежащие идеальными аристократическими завитками, растрепались.
— Ты издеваешься, Танг? Ты опозорила меня при всех!
— Я? — у меня чуть дар речи не пропал от возмущения. — Это ты меня опозорил! Ты выставил меня… содержанкой!
— А что вы этом такого? — моргнул он и умудрился воскликнуть шепотом: — Я заказал для тебя оркестр!
Он серьезно⁈
— Так что, Танг? — поиграл бровями Томас и зашептал, склонившись к моему уху: — Я понимаю, что ты не поверила сначала своему счастью, но теперь-то? Возьмешь ключ?
— Нет! — отрезала я. — Я не возьму у тебя ключ и встречаться с тобой тоже не буду! Я отучусь в академии и стану учительницей в родной деревне, и ты, избалованный и капризный Томас Морвель, не сможешь мне помешать! И испортить мою репутацию тебе не удастся!
— Ты шутишь? — открыл рот он. — Ты же понимаешь, Танг, что лучше шанса, чем я, тебе в жизни не представится? Ты в самом деле собираешься вернуться в свою дыру и возиться с детьми вместо того, чтобы ходить по столичным балам, носить лучше платья и быть со мной? Ты ни в чем не будешь знать отказа, Танг. И в постели со мной тебе понравится.
— Даже вслух такого не говори! Ни за что, — отрезала я, свирепо глядя на него. Может, хоть сейчас до него дойдет? — Не вздумай мне помешать.