— Вы предлагаете мне, Танг, — зашипел он, — съездить в вашу деревню, найти там кусок ткани, которым год мыли полы во всех домах, набросить его на вас, небрежно сшив по боками и сделав дырку для головы, и назвать это платьем?
— Небрежно сшив⁈
От злости у меня пропали все слова. Небрежно? Да я шью лучше всех в моей деревне, даже лучше мачехи! Небрежно⁈ Это уже ни в какие ворота не лезет!
— Что вы от меня хотите, Танг? — голос ректора Стортона звучал устало. — Вам не нравится платье? Не тот оттенок? Устаревший фасон?
— Мне даже иметь его при себе неприлично! — выкрикнула я, сжимая руки в кулаки. — Что обо мне подумают? Как будто вы не в курсе всех тех слухов, которые ходят обо мне в академии, кем меня считают! После вашей сегодняшней речи каждый аристократ посчитает своим долгом выяснить, за что исключили Ходжа, а он вряд ли будет держать язык за зубами…
— Когда очнется, Танг, — плотоядно ухмыльнулся ректор Стортон. — Боюсь, мое заклинание вышло… немного сильнее, чем я рассчитывал.
— И все-таки правда рано или поздно выплывет наружу! Если я приму это платье — что обо мне подумают? Разве вы не понимаете, что это будет значить? Моя репутация…
— А как же моя репутация, Танг?
— Что?
— Я ректор, а не один из ваших однокашников. Я глава рода. Я королевский подданный.
— Почему вы об этом говорите?
— Потому что… — начал ректор, шагнул вперед и замер, потому что едва не наступил на коробку с платьем.
Раздраженно ругнулся, обогнул ее и подошел вплотную ко мне. Положил руки на талию, и я вздрогнула. Что он собирается делать? Синие глаза вдруг снова оказались очень близко, как на экзамене несколько месяцев назад, как вчера вечером, когда я была испугана и могла успокоиться только у него в руках.
— Ректор Стортон…
Я понятия не имела, что собираюсь сказать, а придумать не успела, потому что ректор Стортон подался вперед и коснулся своими губами моих, очень мягко, целомудренно.
Поцеловал. Это называется поцеловал.
Ректор Стортон меня поцеловал.
Почему?
В голове зашумело. Я ждала грубости, потому что каждый раз, когда до меня дотрагивались мужчины с определенными намерениями, это было грубо и больно. В этот раз боли не было.
Губы ректора Стортона были очень мягкими, руки аккуратно обнимали меня за пояс, как будто я была готовым рвануть боевым заклятьем. Это было совсем не похоже на те ужасные поцелуи с Джимми или с Ходжем. Тогда казалось, что мне в рот сунули скользкого противного слизняка, а сейчас я не очень хорошо понимала, что происходит, ну буквально таяла от прикосновений, от запаха — тяжелого, с горчинкой и какой-то ароматической немного пряной отдушкой. Один поцелуй перетекал в другой, они были мягкими и сладкими, как праздничные лакомства.
Сердце ректора Стортона тяжело и быстро стучало — тук, тук, тук, — как вчера, когда он меня успокаивал после нападения Ходжа.
После нападения… Я не должна такого позволять. Это все… это ненастоящее. А я — просто дурочка.
Отшатнувшись, я замахнулась и залепила ректору Стортону звонкую пощечину.
— Что вы себе позволяете?
Ректор Стортон открыл рот. Он выглядел растерянным, щека, по которой я ударила, наливалась краснотой.
К лицу прилил жар, потому что я заметила… радугу. Прямо в кабинете. Нет бы дождь пошел или гроза! Ох, святые и низвергнутые!
— Уннер, послушайте…
— Я не желаю ничего слушать! — возмутилась я, отходя подальше. Дурацкая радуга, келпи тебя съешь, пропадай! — Как вы… Я… Я же вам доверяла.
— Уннер… вы все не так поняли.
— Что тут можно было не понять? Вы предлагаете мне стать… вашей содержанкой!
По лицу ректора Стортона я поняла, что не ошиблась.
Не заплакать было очень сложно. Стало так больно, как будто мне в грудь бросили огромный камень, и он пробил меня насквозь.
— Прошу вас отдать мне мою сумку, ректор Стортон. Она ведь у вас? Занятия скоро начнутся.
— Вы получите ее чуть позже. Уннер, нам надо поговорить.
— Поговорить⁈ О чем?
— Дерьмо мантикорово, это лучше любого театра! — проскрипело совсем рядом, и я подпрыгнула от испуга.
— Бен! — посмотрев мне за спину, воскликнул ректор Стортон. — Почему ты здесь? Ты ведь собирался вернуться в подвалы!
— Да как я вернусь, когда тут так интересно?
Я обернулась и увидела моего старого знакомого — призрака, который парил под самым потолком. Видимо, оттуда открывался хороший угол обзора. Слишком короткие руки снова тянулись друг к другу — я подозревала, что он пытался похлопать.
Он все видел?
Ректор Стортон вздохнул и потер лоб рукой с длинными тонкими пальцами.