Возможно, и то, и другое.
— Уннер, не делай этого! Ты не должна так убиваться из-за меня! Я… останусь счастливым воспоминанием, которое ты будешь бережно хранить и думать обо мне, как о лучшем, что было в твоей жизни.
— Я безутешна, — с каменным лицом сообщила я. — Не старайся заглушить мою боль. Разве что… одно может утолить мою тоску.
— Что?
Томас взял меня за руки и приложился губами к тыльной стороне ладоней.
— Пожалуй, я почувствую себя лучше, если ты сообщишь мне имя своей избранницы.
— Ох, Уннер! Она не моя избранница.
— Избранник? — осторожно предположила я.
Всякое бывает.
— Побойся святых! — глаза Томаса испуганно расширились. — Она не моя избранница, потому что мы никогда не сможем быть вместе. Я… просто восхищаюсь ей. Издалека. Как человеком! И даже — почти как мужчиной. Она проплыла на корабле половину земли, посещала драконьи земли и была замужем за драконом, сражалась с пиратами, спасла от верной гибели найденного на пиратском корабле младенца, пережила сильнейший шторм, где погибла вся ее команда, а еще…
— Ты ее выдумал? — догадалась я.
— Разумеется, нет! Это мадам Кэри.
— Что? Ты шутишь? Мадам Кэри… — У меня в голове не укладывалось все то, что Томас о ней рассказал. Но это удивительно совпадало с тем, на что намекал призрак ректора Тернера. — Ты влюбился в мадам Кэри?
— Почему ты так удивляешься? Она ведь потрясающая! Просто о ней никто ничего не знает.
Я не нашлась, что на это ответить. В самом деле, о мадам Кэри никто ничего не знал точно, но… Томас?
Я вспомнила высокую и широкую фигуру мадам Кэри, ее растрепанные рыжие волосы и острый взгляд голубых глаз. Затем посмотрела на Томаса, по которому вздыхали все девушки в академии в перерывах между вздохами по ректору Стортону и профессору Янгу.
Бывает же.
И почему мадам Кэри тогда заперлась в подвалах академии?
— Но… как же…
Только сейчас я обратила внимание на то, что Томас до сих пор сжимает мои руки — и вырвалась из его хватки. На удивление, сделать это было достаточно легко.
В голове роилось множество мыслей, но по большей части я была удивлена и обрадована. Я понятия не имела, как себя проявляет моя русалочья часть и почему она так воздействует на некоторых мужчин. Но то, что Томас наконец оставит меня в покое — это отличные новости!
Хоть и неожиданные.
Суеверно хотелось сплюнуть через плечо, чтобы не сглазить. А еще очень хотелось иметь возможность разобраться в том, кто я такая и почему я попадаю в такие ситуации. До сих пор ни один мужчина, от которого я получала… навязчивое внимание, не оставлял меня в покое по своей воле — в деревне с этим приходилось разбираться старосте.
Может, дело в том, что Томас влюбился? Или в самой мадам Кэри?..
— Уннер, у меня будет к тебе просьба, — снова приблизился ко мне Томас и снова взял меня за руку.
Ну вот, сглазила.
— Мы могли бы стать друзьями? — спросил Томас, и я в восторге откликнулась:
— Конечно!
Кажется, это было слишком громко, мои слова эхом прокатились по коридору.
— Танг, Морвель, — прозвучало в нескольких шагах от нас, и я вздрогнула, отшатнувшись от Томаса. К нам стремительно приближался ректор Стортон в черной преподавательской мантии, края которой разлетались в стороны, как крылья ворона. — Прошу вас пройти в кабинет. Танг, приготовьтесь отвечать.
— Что?
— Проклятья, налагаемые с условием.
Я заморгала. Я ничего о них не знала! Совершенно. Кажется, это было домашним заданием к сегодняшнему дню.
— Я не готова, сэр.
Вчерашний вечер, мягко говоря, не располагал к тому, чтобы учиться. Мне вспомнились руки Ходжа, его мокрые липкие губы, собственные страх и отвращение, и я вздрогнула.
— Вы не готовы? — спросил он ледяным тоном.
— Да. Вчера я не смогла подготовиться, но к следующему занятию обязательно все выучу.
— Боюсь, меня это не волнует. Если в своем напряженном графике вы можете выкроить время для того, чтобы миловаться с мужчинами, но не можете найти час, чтобы подготовиться к занятию, то в академии вам делать нечего. Это не дом терпимости.
Да как он смеет!
— Ректор Стортон…
— Прошу к доске, Танг.
Ректор Стортон распахнул передо мной дверь кабинета и издевательски склонил голову в намеке на поклон.
Томас Морвель, стоящий рядом, был бледным, на лице его читалось сочувствие.
— Я как-то невнятно выражаюсь, Танг? Возможно, стоит попросить мистера Морвеля повторить мои слова, чтобы вы услышали?
— Благодарю, ректор Стортон, я вас прекрасно слышу. Жаль только, что вы всегда слышите только себя.