У нее в руках был ободок для волос. Похожий на тот, что носила Ирма, но украшенный не восковыми цветами, а блестящими сапфирами.
Какая красота! Я благоговейно рассматривала тонкую ювелирную работу, как будто созданную феями.
— Это тебе, держи! А, у тебя руки заняты. Давай, я сама.
Я не успела ничего сказать, как Лаура надела ободок мне на голову. Он был совсем легким, как перышко.
— Что? Ты с ума сошла, дарить мне такое?
— У меня таких много, а сапфиры не подходят к моим глазам. Ох, ты в нем настолько красивая, что это даже злит! К тому же, Танг, чем раньше ты устроишь свою личную жизнь, тем скорее перестанешь маячить у меня перед глазами и тем быстрее кто-то из выгодных женихов обратит внимание на меня.
— А как это связано с ободком?
— Ректор Стортон взгляда с тебя не сводит.
— Лаура, что ты такое говоришь? Ты ведь отлично знаешь, что ректор Стортон — помолвлен с принцессой, а я… всего лишь Танг. Можешь не беспокоиться, ни на одного из женихов я не претендую.
— Ты, главное, обруч не снимай. Иди скорее!
Я непонимающе нахмурилась, но из комнаты Лауры уже выглянула бдительная, как сторожевой пес, компаньонка, и Лаура поспешила к ней.
Ладно. Верну ей ободок после.
Надеть такую вещь хотя бы ненадолго было очень приятно. Но сейчас — время разобраться с проклятьем.
Пробраться к кабинету ректора Стортона незамеченной, разумеется, не вышло, но меня это уже не волновало. Глаза жгло от слез, горло сдавливало от обиды, но я шла с гордо поднятой головой.
«Ты — хороший человек, пока не сделала ничего плохого. Ты не должна стыдиться того, кто ты есть», — говорила мне мачеха. И я собиралась следовать ее наставлениям.
Я — Уннер Танг. И я совершенно точно не сделала ничего дурного, кроме, разве что, одного маленького проклятья. Но эту проблему я собираюсь решить.
Руки были заняты, так что стучать в дверь кабинета ректора Стортона пришлось ногой. Не слишком вежливо, зато эффективно: громкий гулкий звук должен был быть слышен даже в подвалах.
Какая-то часть меня отчаянно хотела, чтобы ректор Стортон сейчас был где-то далеко и разговора бы у нас не вышло, но он открыл дверь так быстро, как будто ждал у порога.
— Уннер?
Весь кабинет за его спиной утопал в ярком свете вечернего солнца, я прищурилась от бьющих в глаза лучей. Ректор Стортон выглядел обеспокоенным и растерянным, а затем, окинув меня взглядом, поджал губы, недовольно и брезгливо.
Меня это разозлило.
— Прошу вас разрешить мне войти, ректор Стортон.
Он посторонился.
— Благодарю.
Ввалившись в кабинет, я побыстрее направилась к столу и с облегчением опустила на него стопку книг. Какие же тяжелые!
— Вы решили переехать в мой кабинет, Танг? Хотел бы заметить, что я пока еще ректор, и это помещение рассчитано на одного хозяина.
В его фразе, почти невинной, звучала злая насмешка.
«Не ректор, а исполняющий обязанности», — мстительно поправила я, вспомнив оговорку профессора Хейдар.
— Я решила снять с вас проклятье, сэр, чтобы не проводить с вами наедине больше ни одной минуты. Это мои книги — ими я дорожу, уж поверьте. Здесь, — я полезла в сумку и поняла, что руки у меня трясутся, — все мои деньги, пятнадцать шиллингов и десять пенсов. Не знаю, зачем они вам нужны, но поверьте, ими я тоже дорожу. Сумка, — я шлепнула ее на стол, — и я сама. Если вдруг книги и деньги не сработают, то у меня остается только одна вещь, которой я дорожу и с которой я готова расстаться, чтобы никогда больше не подходить к вам даже близко!
— Вот как? — ректор Стортон вздернул брови. — И что же это? Ваши конспекты? Возможно, этот ободок с драгоценностями, подаренный вам одним из многочисленных почитателей?
Ах, ободок… Ректор Стортон был бледным от злости, и я только сейчас поняла, почему. Думает, что я принадлежу ему и не имею права принимать подарки от других мужчин? А где же «меня не интересуют ваши похождения»?
Ох, Лаура, попадись мне! Она ведь явно понимала, что делает. Хотела немного взбодрить ректора Стортона? Преследовала свои интересы? Развлекалась?
Ну уж нет, я ничего не буду объяснять! Это только мое дело.
Я сдернула ободок с головы и бросила его на стол к остальным своим вещам.
— Если книги и деньги не помогут снять с вас проклятье, у меня остается еще одна вещь, которой я крайне дорожу. Моя невинность. И я готова отдать ее вам, ректор Стортон, лишь бы больше никогда вас близко не видеть!
Выпалив это, я замолчала и зажмурилась. Разумеется, я не дорожила своей невинностью так, как дорожила своим целомудрием, например, Лаура Уортон, которая рассчитывала на удачный брак.