Холл академии был отдельным поводом для восхищения: просторный, с высокими стрельчатыми потолками, с безмолвными и прекрасными каменными статуями фей у стен. Считалось, что именно от фей люди научились колдовать, хотя ни одну фею никто не видел уже много столетий.
Проходя вместе с Ирмой мимо статуй, я привычно погладила кончик крыла одной из фей — на удачу. Мне показалось, в этот раз оно откликнулось на мое прикосновение теплом.
Но я тут же забыла об этом, потому что услышала за спиной:
— С дороги! В стороны, разойдитесь!
Я едва успела толкнуть Ирму назад, как мимо нас проплыл по воздуху огромный букет цветов в неподъемной каменной вазе. У дверей холла стояло еще несколько таких же угрожающих букетов.
Кто-то умер?
— А что случилось? — любопытно спросила Ирма у парня, который левитировал цветы. На лбу его выступил пот от напряжения.
— Томас Морвель.
Умер?
— Готовит сюрприз для возлюбленной, — напряженно ответил парень. Я разочарованно выдохнула и тут же отругала себя. — Там еще оркестр. Разойдитесь! — крикнул он стоящим впереди адептам. — Не видите что ли, сейчас уроню на ногу, мало не покажется!
Стойте. Для возлюбленной? Неужели? Неужели святые мне улыбнулись⁈
— Вот как, — произнесла я, и Ирма бросила на меня опасливый взгляд.
Возможно, она думала, что я расстроюсь, но мне как никогда сильно хотелось танцевать и радоваться.
Томас был старшим сыном лорда Морвеля — крови голубее во всем королевстве было не найти. Его отец заседал в Парламенте, потрет его предка красовался на облигациях одного из банков, а сам Томас был капризным и самолюбивым, как и все знакомые мне аристократы. Кроме Ирмы, разумеется.
Темноволосый и коренастый, Томас был выше меня на полголовы и, наверное, мог бы считаться симпатичным у аристократичных барышень. Я его на дух не переносила.
Воспоминания о нашей первой встрече до сих пор заставляли меня вздрагивать и морщиться. Это случилось почти полгода назад, перед первым занятием по пространственной магии.
— Какая кошечка в нашей академии, — протянул Томас, когда я вошла в аудиторию. — Теперь я понимаю, почему сюда стали принимать простолюдинок.
Друзья Томаса угодливо захохотали, а я расправила плечи. Главное — напоминать себе, что я нахожусь здесь по праву. Какое мне дело до Томаса Морвеля, если сам ректор сказал, что я могу здесь учиться?
— Кошечка, ты куда спешишь? — дернул меня за руку Томас. — Разве ты не услышала, что мы обращаемся к тебе?
Вспыхнув, я попыталась освободиться. Я старалась держаться спокойно, но щеки начал заливать румянец. Что он себе позволяет? Что подумают обо мне люди? Аудитория как назло была полной. Со всех сторон зазвучали смешки, и у меня на глазах выступили слезы.
Томас Морвель дернул меня на себя и заставил посмотреть в его лицо. Карие глаза смеялись, на губах играла улыбка — он развлекался! Уму непостижимо.
Удивительно, но злость помогла мне успокоиться.
— Я не знала, — медленно и громко произнесла я. — Что кроме меня в академии есть простолюдины.
— Что? — лицо Томаса вытянулось. — Ты… Я — Морвель!
Тогда эта фамилия мне ничего не сказала, но по тону я поняла, что этому напыщенному красивому индюку есть, чем гордиться.
— Тогда почему вы хватаете меня за руку, как матрос, мистер Морвель? — спросила я.
Со стороны друзей Морвеля раздался свист, кто-то засмеялся и произнес: «Во дает». Лицо Морвеля вытянулось.
— Будешь мне указывать, как себя вести?
— И в мыслях не было! — ужаснулась я. — Я всего лишь ожидала, что аристократы отличаются от моряков, которые годами не видят женщин. Похоже, я ошибалась.
В полной тишине я отняла свою руку у Томаса Морвеля и прошествовала к самому дальнему ряду. Щеки горели, но спину я старалась держать прямо.
От дальнейшего спора меня спас профессор Гордон, который появился в дверях аудитории и начал занятие.
Весь семестр Томас был моей головой болью. Он не давал мне прохода и вел себя совершенно возмутительно! Чего стоит хотя бы то, что он при всех предложил уединиться с ним в одном из столичных гостиниц. Обидно было до слез. Я за всю жизнь не делала ничего, что могло бы бросить тень на мою репутацию, но неприятные ситуации липли ко мне, как песок к мокрой коже.
— Ты ему просто нравишься! — с улыбкой говорила восторженная Ирма. — Но он не знает, как проявить свои чувства!
Ох, Ирма. Как можно быть такой наивной?
Сейчас, услышав о том, что Томас Морвель готовит сюрприз для дамы сердца, я разулыбалась и едва не затанцевала прямо посреди холла.
Ведь это значило, что за время каникул Томас переключился на кого-то другого, возможно, на аристократку, на которой собирается жениться и сейчас ухаживает за ней.